— Вот мерзкая предательница! — закричал он, указывая на постель, где лежали в объятиях друг друга царица и воин. — Она не просто неверная жена! Она замышляет заговор против вас!

Хеви от неожиданности потерял дар речи, он только щурился, вглядываясь в лежащих на постели. Первым пришёл в себя Хоремхеб. Он схватил прямой ахейский меч, лежащий рядом с постелью, и кинулся на вошедших.

— Как ты смеешь поднимать оружие на своего повелителя?! — закричал Туту и встал перед фараоном, закрывая его своим огромным телом. — Падай ниц, червь! Ты перед кем стоишь?!

Временщик был уверен, что ему ничего не угрожает, но он просчитался. Молодой воин был не из тех, кто долго думает, как поступить. Меч с хрустом вошёл по рукоятку в жирное тело. Туту взвизгнул, на его губах появилась розовая пена. Хоремхеб вынул лезвие меча из массивной туши. Бывший визирь с глухим судорожным стоном рухнул на пол. Воин сделал шаг к фараону, застывшему на месте. С лезвия меча на пол капала кровь.

— Остановись, несчастный! — вскрикнула царица.

— Ты хочешь, чтобы он поднял тревогу и нас арестовала охрана дворца? — хрипло проговорил Хоремхеб.

— Как ты могла, Нефи? — вдруг обрёл голос фараон. — Я так тебе верил!

— Иди, Хеви, в соседнюю комнату, — вздохнула царица, — там есть кушетка, приляг на неё. — Пойдём, я тебе помогу.

Эхнатона била нервная дрожь. Он вдруг понял, что ничего не видит. Только жёлтое пятно светильника маячило перед ним. Жена под руку провела еле ковыляющего мужа к кушетке и помогла ему лечь.

— Я сейчас приду, Хеви. Полежи, успокойся, не надо было тебе идти на поводу у этого мерзавца.

Фараон вдруг рассмеялся. Нефертити вздрогнула. Смех был похож на собачий лай.

— Туту обещал мне преподнести сюрприз и не обманул. Сюрприз так сюрприз! И себя не забыл. Ему тоже сюрприз преподнесли! Ха-ха-ха!

— Успокойся Хеви. Я сейчас принесу тебе вина.

Царица стремительно вышла.

— Посылай быстро гонца к Рехмиру. Пусть немедленно захватывает дворец, — проговорила Нефертити, входя в спальню.

Хоремхеб уже успел надеть короткую льняную набедренную повязку и широкий чёрный пояс из буйволиной кожи. В руках он продолжал держать меч.

— А как же с ним? — Молодой человек показал глазами на дверь.

— Предоставь это мне, — бросила царица, наливая в бокал вина. — Ну иди же, нельзя терять время.

Когда Хоремхеб выбежал из павильона и скрылся в темноте сада, Нефертити медленно сняла с пальца перстень с изумрудом, отвела в сторону камень и высыпала белый порошок в вино. Она подождала, чтобы яд растворился, и уверенно пошла со стеклянным бокалом в руке в соседнюю комнату.

— Выпей, Хеви, вина и поспи, тебе станет намного лучше, — проговорила царица мягко, но настойчиво. Так обычно говорят с капризными детьми.

Эхнатон повернул голову на звук голоса и всё понял.

— Вино отравлено? — просто спросил он.

— Ну что ты, Хеви, — ответила жена успокаивающе, как больному ребёнку, — придёт же такое тебе в голову.

— Я всё равно не хочу жить на свете беспомощной развалиной. Думаешь, я не понимаю, что так и не смог добиться своего. Я умру, и всё пойдёт по-старому. Эти тупоголовые людишки забудут Атона и вернутся к своим многочисленным божкам. Прощай, Нефи. Ты единственная, кого я любил кроме Атона. Как ты божественно тогда пела гимн в честь него! Как жаль, что я не могу перед смертью увидеть солнце! — Эхнатон протянул руку, и жена осторожно вложила в неё кубок.

Фараон медленно выпил и выпустил бокал из рук. Он упал на пол и разбился на множество осколков. Наступила тишина. Хеви вытянулся на спине и закрыл глаза, вскоре судорога прошла по всему его длинному худому телу и он перестал дышать. Нефертити сидела рядом. По её прекрасному лицу текли крупные слёзы.

В эту ночь тихо скончалась и вдовствующая царица Тии. Утром, когда пришли доложить о смерти её сына, она лежала на кровати мёртвая, вытянувшись на спине, и, казалось, смотрела широко открытыми глазами на заглядывающее в верхние окна солнце, которое так любил её странный и несчастный Хеви.

Через месяц, поспешно похоронив мужа и тётку, Нефертити покидала Ахетатон. Множество судов отплывало от набережных прежней столицы. Двор покидал этот странный, возникший как мираж в пустыне город.

Царица Нефертити стояла на корме отплывающего судна и с грустью смотрела на Ахетатон и окружающие его пустынные горы, где была похоронена большая часть её семьи. Там оставался и погребённый в глубоком тайном склепе скульптор Тутмес, её первая любовь, убитый заговорщиками два года назад. Царицу окружали пятеро её дочерей. Маленького черноглазого мальчика держала за руку младшая из девочек. Это были будущие фараон Тутанхамон и его супруга царица Анхесенпаамон. Через две недели они взойдут на престол.

Дети с испугом смотрели на столбы дыма, поднимающиеся над городом. Несмотря на старания властей, грабежи в бывшей столице всё же начались. Шайки мародёров и религиозных фанатиков метались по городу, и покидающий его столичный армейский корпус уже не мог с ними справиться.

Наступали смутные времена...

Спустя два месяца после венчания на царство малолетнего фараона Тутанхамона князь Дамаска подплывал на торговом корабле к гавани самого северного финикийского города Угарита. Здесь его ждал вождь хеттов Суппилулиума.

Как только князь ступил на землю, к нему подошли слуги царя хеттов. И вскоре Нури уже катил на колеснице, которой правил коренастый воин в сером плаще и остроконечной кожаной шапке, обшитой железными пластинками. От хетта несло жареной бараниной и чесноком.

«Да, это не изысканные египетские аристократы в белоснежных одеяниях и напомаженных париках, — думал князь, криво усмехаясь, — придётся мне вновь привыкать к этим дикарям. Но ничего не поделаешь, они теперь единственная реальная сила и здесь и во всех окружающих странах».

Колесница проехала, громко гремя колёсами по навесному мосту, и влетела в узкие каменные ворота цитадели. Хетт лихо натянул вожжи, и кони, описав крутую дугу по небольшому внутреннему двору, остановились как вкопанные у массивного крыльца. Нури, кутаясь в тонкое шерстяное пурпурное покрывало, взбежал на крыльцо и вступил в полутёмный большой зал с низким, закопчённым каменным сводом. В глубине горел огромный камин, рядом с ним за небольшим простым деревянным столом в кресле, покрытом старой, потрескавшейся шкурой, сидел Суппилулиума. Перед ним стояло блюдо с горой жаренных на шампуре кусков баранины, лежали горы чеснока, круглых лепёшек и зелени. Небольшая свита ела за длинным столом в другом конце зала.

— Садись и присоединяйся, — показал огромной ручищей на соседнее кресло царь хеттов. — И давай выпьем за успешное твоё посольство. Я, конечно, знаю о судьбе этого несчастного дурачка из Ахетатона, но хочу услышать подробности.