Мэддокс был шокирован этими словами, хотя и знал, что у него никогда не будет возможности доказать их правдивость. Он стал обводить пальцем каждый ее позвонок.

– Теперь ты раскрой мне один из своих секретов, – попросил он.

Вздрогнув, девушка провела пальцем по остроконечной верхушке его соска. Его член тут же отреагировал на этот жест, а кровь закипела. Теперь вокруг Мэддокса царила не просто жара, а настоящая преисподняя. Но он сдержался и не стал целовать Эшлин или ложиться на нее. Какую бы боль возбуждение ни причиняло его телу, он был уверен, что сейчас самое время именно для разговоров.

– Я научилась читать только в прошлом году, – со стыдом призналась девушка. – Раньше мне приходилось диктовать все свои отчеты устно, и все знали причину этого. Я не могу удерживать внимание в течение времени, достаточного для того, чтобы прочитать и понять написанные слова. Голоса всегда отвлекали меня. В детстве мой шеф читал мне истории, сказки, в которых было так много магии, и мне почти удавалось на время избавиться от голосов. Именно тогда я стала упорно учиться самостоятельно. Но это заняло очень много времени.

Мэддоксу было совершенно не важно, умеет ли Эшлин читать. Но для нее это имело значение, и он попытался успокоить ее:

– То, что ты вообще научилась читать, само по себе заслуживает похвалы.

Девушка вознаградила его обворожительной улыбкой.

– Спасибо.

– Я научился читать только через несколько сотен лет после того, как мной овладел демон, и сделал это исключительно потому, что мне не нравилось, когда другие знали что-то, о чем я не имел ни малейшего понятия. Видишь? Ты уже меня превзошла.

Эшлин улыбнулась и еще больше расслабилась.

– Во время учебы я заходила в Интернет и заказывала все любовные романы, которые только могла найти, – призналась она. – Это сказки для взрослых. Их доставляли прямо к двери моего дома, и я старалась как можно быстрее «проглотить» каждый из них.

– Попрошу Париса купить тебе такие книги, когда он отправится в город. Целую коробку.

– Это очень мило. Спасибо, – произнесла девушка, одарив Мэддокса еще одной прелестной улыбкой.

Целуя верхнюю часть ее лба, он ощутил сильную боль в груди.

– Я как-то нашел несколько любовных романов, – сказал он. Парис разбросал книги по крепости, и Мэддокс, который, возможно, никогда не признался бы в этом, подобрал их. – Прочитал… И нашел их… – Он задумался ненадолго и мысленно пришел к выводу: «Сексуальными, забавными и поучительными», но вслух произнес: – Довольно любопытными.

Эшлин, испытывавшая к нему огромное чувство благодарности, лукаво предложила:

– Может… Может, почитаем один из них вместе? Ну что-то в этом роде…

– С удовольствием.

Несмотря на неудовлетворенное сексуальное желание, переполнявшее его, Мэддокс с удивлением заметил, что простой разговор с Эшлин доставляет ему большое удовольствие. Она рассказала, что ее детство по большей части прошло в лаборатории, где ее тестировали, иногда причиняя довольно сильную боль, а значит, теперь Мэддоксу предстояло составить список ученых, которых нужно убить. Много времени она проводила в одиночестве, чтобы избавиться от шума. У нее никогда не было семьи. Только один человек обращался с ней не как с животным, и Мэддокс испытал к нему глубокую признательность.

Мэддокса охватило стремление сделать так, чтобы Эшлин избавилась от этих воспоминаний и их место заняли другие – счастливые. Но еще более сильным стало желание отомстить за нее.

– Ты заслуживаешь лучшего, – произнес он, и демон Насилия наконец потянулся и зевнул.

– Я не сожалею о том, как меня воспитывали, – сказала Эшлин. – Я всегда слышала разные вещи, поэтому одиночество мне прекрасно подходило.

«Но с ней никто не играл, не прикасался к ней и не любил ее», – подумал Мэддокс. Потребность в этом, которую она не сумела спрятать, была отчетливо слышна в ее голосе. «Ты так хорошо ее знаешь?» – поинтересовался внутренний голос. «Да, знаю», – ответил Мэддокс. Эшлин была частью его, частью, погребенной так глубоко, что он и не подозревал о ее существовании, пока девушка не появилась в его жизни. Она принадлежала ему, была смыслом его существования.

Мэддокс погладил руку девушки и заметил, что под ее кожей проступает маленькая и жесткая шишка явно неестественного происхождения. Он нахмурился, посмотрел вниз и спросил:

– Что это?

– Противозачаточное средство, – ответила Эшлин, залившись густым румянцем. – Стандартная процедура. Некоторое время назад одну женщину изнасиловал дикий гоблин. Она забеременела, и ребенок оказался… скажем так, не совсем нормальным. Теперь нас в институте учат самообороне и всем работникам женского пола вживляют имплантат.

Насилие выгнул спину и открыл глаза, просыпаясь. Мысль о том, что эту изысканную красавицу к чему-то принудили, была противна как человеку, так и демону. Эшлин была девственницей, но это не значило, что ее оставляли в покое.

– Тебе когда-нибудь причиняли боль?

– Нет, – уверила она. – Но я всегда знала, что, если голоса полностью овладеют мной, не смогу защитить себя.

Насилие не успокоился.

– Расскажи мне о своем детстве, – попросила Эшлин и коснулась пальцем соска Мэддокса.

Она нежно покатала его пальцами, а затем спохватилась и убрала руку. Все тело Мэддокса напряглось в предвкушении. Он знал, что и Эшлин испытывает сейчас те же чувства. С самого начала он всегда подмечал ее возбуждение, и сейчас оно было огромным.

– У меня не было детства, – ответил он. – Меня создали уже взрослым, и я с самого начала был воином.

– Прости, – сказала Эшлин. – Я забыла.

«Я так ее хочу», – пронеслось в голове Мэддокса. В прошлый раз он остановился и не стал овладевать ею потому, что она оказалась девственницей. Мэддокс был тем же мужчиной, что и вчера, у него никогда прежде не было связи с девственницей, и он все еще не до конца понимал, что с этим делать. Но теперь это уже было не важно. Мэддокс едва не потерял Эшлин, ее чуть не забрали у него, и теперь он не хотел ждать другого подходящего случая. Он постарается быть с ней настолько нежным, насколько это возможно. Мэддокс был готов попросить Эшлин сковать его цепями, если демон решит вмешаться.

– Я хочу заняться с тобой любовью, – произнес он.

Эшлин задержала дыхание и стала медленно водить пальцами по рельефным мышцам на его животе, задержав их на шрамах, а затем принялась рисовать круги вокруг пупка. И вдруг замерла.

– Правда? – спросила она.

– Ты моя женщина, а я твой мужчина. До того как ты появилась в моей жизни, она была безотрадной. Я существовал, но не жил. Теперь я живу, даже когда умираю, – произнес он, четко осознавая, что эти слова настолько близки к брачным клятвам, насколько возможно для него.

Эшлин всегда будет принадлежать ему, а он – ей.