class="p1">– Почти одиннадцать, – усмехнулся Пудов. – И это только в одну сторону. Но нам столько ждать не потребуется…

Начальник межпланетных полётов раскрыл на экране объёмную модель «Громовержца».

– Смотри. – Пальцы Пудова стали быстро перемещаться по сенсорным панелям, и модель исследовательской станции тут же распалась на отдельные модули и отсеки; ловко передвигая и меняя их местами, Пудов быстро собрал из них какую-то длинную конструкцию и указал на неё своему заместителю.

– Мы не зря всегда настаивали на том, чтобы каждый узел всех наших аппаратов был максимально унифицирован друг под друга, – сказал Пудов. – В первую очередь, это очень облегчает даже самый сложный аварийный ремонт. Но сейчас нам это может значительно помочь в ином ракурсе.

Тут начальник межпланетных полётов приблизил собранную им модель и вновь разъединил её на составляющие модули.

– Одинаковые стыковочные агрегаты на всех элементах станции позволяют нам, по сути, собрать абсолютно любую конструкцию из имеющихся на «Громовержце» компонентов, – сказал он. – Конкретно сейчас нам необходим хорошо оборудованный и просторный жилой отсек, приспособленный для длительного перелёта трёх космонавтов – а также компактная научно-исследовательская лаборатория.

При этих словах Пудов продемонстрировал стыковку бытового отсека «Эола» со спасательным модулем.

– Итого у нас получается два помещения, с огромной – для троих человек – кубатурой и очень хорошим техническим оснащением.

Пудов вывел на экран параметры получившегося модуля с указанием его массы и прочих характеристик.

– Мы можем убрать все лишнее агрегаты и превратить аварийный корабль в отсек для длительного пребывания экипажа, – продолжил он, – после чего займёмся двигателями.

– Но с этим дело будет обстоять гораздо сложнее, – заметил Узляков. – Стандартный движок «Эола» такую массу уже не потянет.

– Я предлагаю оставить ступени «Эола» для пилотируемого полёта непосредственно на Гадес. – Пудов обвёл пальцем небольшие двигатели модуля. – Повысим давление в баках с помощью горючего, которое используется в разгонном блоке «Громовержца», и с учётом низкой гравитации Гадеса нам этого вполне хватит.

«Громовержец» находился на высокой орбите Юпитера – примерно в десяти тысячах километрах от верхних слоёв его атмосферы, но, тем не менее, его движение регулярно корректировалось с помощью небольших бортовых двигателей. Кроме того, раз в год станции стандартно придавалось дополнительное ускорение с помощью специально созданного в этих целях разгонного блока.

– Но мы не можем сливать топливо со станции, – возразил Узляков. – В случае чего, у нас не будет возможности скорректировать орбиту, и тогда мы рискуем потерять и станцию, и космонавтов.

– Риск можно свести к минимуму, – руководитель межпланетных полётов отошёл от монитора и сел за свой стол. —

С нашими двигателями, если старт назначить на ближайшее окно, путь до Юпитера займёт примерно полтора года. Многовато, конечно, но отнюдь не критично. С учётом того, что мы совсем недавно ускоряли «Громовержец», его орбитальная скорость за какие-нибудь полтора года не успеет значительно упасть. Он ведь находится в совершенно разреженных слоях, по сути – в открытом космосе.

Что касается нашего модуля для полёта к Гадесу, мы используем двигатели аварийной капсулы и второго «Эола», последовательно отработав все их ступени, что даст нам хорошее ускорение.

– Предположим, на трёх двигателях мы долетим до Гадеса, – кивнул Узляков. – Высадимся, взлетим, состыкуемся – а возвращаться на чём будем? На гравитационной праще?..

– Отнюдь, – щёлкнул пальцами Пудов и снова начал рыться в бумагах на своём столе. Затем, подняв одну из них, он пробежался по ней глазами и поднял взгляд на своего заместителя:

– Мне уже просчитали возможность необходимого нам пролёта с Земли до Гадеса. Используем «Родину» в комплектации с дополнительной разгонной ступенью – и путь домой обеспечен!

Узляков задумался:

– Подогнать второй корабль к Гадесу как раз в ту точку, где ребята на «Эоле» взлетят с его поверхности?..

Пудов ответил:

– Нет, можно поступить ещё хитрее. С «Громовержца» до Гадеса лететь придётся почти три месяца; положим, ещё неделя на Гадесе, итого – через три с небольшим месяца нам уже понадобится трансферт до Земли.

– За три месяца нам «Родину» никак не подогнать к Гадесу, – мрачно заметил Узляков. – Даже если сожжём сразу две разгонные ступени подряд.

– Знаю, – усмехнулся Пудов. – Только ступени нам понадобятся для возвращения на Землю. А вот дополнительно ускориться нам поможет Церера – она очень удачно будет проходить совсем рядом с нужной нам траекторией. Если аккуратно пройти впритирку рядом с ней, это поможет значительно поднять нам скорость совершенно задаром, и тогда путь до Гадеса займёт уже меньше полугода.

– Заманчиво, конечно… – задумался Узляков.

– Ещё бы, – кивнул руководитель межпланетных полётов. – Мы же будем первые и единственные, побывавшие на космическом теле из другой звёздной системы! А какой материал для наших геологов и планетологов могут дать исследования… – и Пудов многозначительно закатил глаза к сверкающему белизной потолку.

– Да больно навороченный получается план, – перебил его Узляков. – Если хоть на одном из этапов миссии что-то пойдёт не так…

– Значит, придётся постараться, чтобы всё шло как надо, – отрезал Пудов. – Или ты не хочешь организовать высадку на Гадес только потому, что это сложно или опасно? Мы ведь можем это сделать, согласись. Ты же понимаешь всё стратегическое, нет – даже политическое значение такой экспедиции? – засунув руки в карманы, руководитель межпланетных полётов остановился в одном шаге от своего заместителя.

– Понимаю, – согласился тот. – Очень даже хорошо понимаю. Вы уже связывались с «Громовержцем»?

– Ещё нет. – Пудов тяжело вздохнул и направился к выходу из кабинета, жестом позвав Узлякова следовать за ним. – В ребятах я уверен, но кто именно лучше всего подходит для такой миссии, я не решил. Надо поручить отделам разработку планов…

Оба учёных, возбуждённо переговариваясь, вышли из кабинета.

* * *

Едва космонавты успели расположиться в ложементах, как в наушниках раздался бодрый голос Регимова:

– Готовы, парни?

– Всегда готовы, – отозвался за всех Терещенко, проверяя ремни. Убедившись, что всё в порядке, командир экипажа щёлкнул тумблером внешней связи:

– Программу уже запустили?

– Выставили на автоматический запуск, – ответил ему командир «Громовержца» и дал команду на отстыковку модуля.

– Подтверждаю, – пробормотал в микрофон Терещенко, увидев, как на панели командного пульта «Орфея» загорелся жёлтый индикатор, и вдавил пальцем в панель одну из множества находившихся перед ним кнопок.

Раздалась лёгкая вибрация и покачивание, после чего всё снова стихло.

Командир «Орфея» придвинул к себе джойстики управления маневровыми двигателями.

– Отвожу корабль от станции, – доложил он, несколько раз наклонив к себе один из джойстиков.

– Дима, доложи обстановку, – донеслось до Терещенко спустя минуту.

Командир «Орфея» ответил:

– Дистанция сорок, удаляемся от станции. Включил систему автоматической ориентации.

И через несколько секунд добавил:

– Корабль стабилизирован.

Это означало, что теперь «Орфей» направлен точно в ту точку, где месяц