и опирался на посох с навершием, согнутым в причудливую спираль. Старик подошел к Арку, ласково потрепал конягу по тугой щеке и угостил пучком какой-то чудной травки — гиппокрыл ее с видимым удовольствием схрумкал. Потом белобородый подошел к валяющемуся Ригелю, который одновременно спал и не спал. Он отчетливо видел, слышал, чувствовал запахи, осязал ладонями траву и в то же время смотрел на себя со стороны. Старик повел рукой, трава потянулась к нему, сплетаясь в зеленое кресло, совсем как у мальчика дома. Усевшись в это кресло, белобородый осторожно коснулся посохом плеча спящего. Паривший, словно незримый дух, Ригель видел, как его двойник, а вернее он сам, открыл глаза. Сел, подтянув колени, с недоумением уставился на незнакомого старика. Потом опомнился и схватил детектор. Прозрачное окошечко осталось чистым.

— Я Хранитель Древа, — представился белобородый. — А ты, если не ошибаюсь, сын Поллукса и Альхены.

— Не ошиблись, — вежливо проговорил мальчик и тут же осведомился: — А какого именно дерева вы хранитель?

— Не дерева, а Древа! — поправил его собеседник. — Древа Жизни, то есть всей Вселенной!

— Здорово! — выдохнул Ригель. — Простите.

— Ничего, — старик улыбнулся. — Видишь эти миры?

И он показал посохом на проплывающие в вышине планеты.

— Вижу, — кивнул мальчик.

— Это плоды Древа Жизни, — сказал Хранитель. — Когда-то, подтачиваемые червями, все они сгнили или ссохлись, после чего сорвались с ветвей и отправились странствовать в пустоте. Мегавеликан собрал их, вернее косточки, которые от них остались. Из этих косточек выросли новые миры. Сейчас они дозревают здесь, прежде чем занять свое место на ветвях Древа.

— А мегавеликан — это тот верзила, внутри которого мы сейчас?

— Верзила?! — удивился старик. — Это ты хорошо сказал. Что касается твоего вопроса… Я не знаю, внутри ли мы него или вовне. Все эти различия слишком субъективны. Вот если ты нарисуешь круг, а в круге поставишь точку, будет ли она внутри круга?

— Конечно!

— Не торопись. Представь, что круг — это обруч, а точка — мяч. Стоит тебе приподнять обруч, где окажется мяч?

— Ну… снаружи.

— Это если смотреть на него из-под обруча, а вот если смотреть на мяч сверху, будет по-прежнему казаться, что он внутри.

— Кажется, я понял, — пробормотал Ригель. — Все зависит от места, с которого смотришь.

— Верно! — согласился Хранитель.

— Вы сказали, что плоды-планеты подтачивают черви, — продолжил разговор мальчик. — А разве нельзя сделать так, чтобы червей не было?

— Можно, но кто это сделает?

— Ну как кто? Вы!

— А почему я?

— Потому что вы Хранитель Древа Жизни.

— Заметь, Ригель, — поднял палец старик. — Древа, а не его плодов. Плоды должны беречь от червей обитатели этих миров. Вот смотри…

Он протянул руку и легко, словно мячик, вынул из общего хоровода один из миров. У мальчика, независимо от того, спал он или нет, перехватило дыхание. Потому что плод одновременно был исполинской планетарной сферой с дышащими морями и зеленеющими материками и небольшим шаром в руке Хранителя. Под его пальцами шар стал прозрачным, словно был выточен из горного хрусталя, но в этой прозрачности копошилось нечто темное. Ригель всмотрелся и разобрал в копошении отдельные фрагменты. Он словно опять парил, но на сей раз над бездной, заполненной червеобразными существами. Одно из них вдруг кинулось к мальчику, на лету трансформируясь в… него самого. Ригель отпрянул, крикнув:

— Это же оборотень!

Глава шестая

Опасайся черных кораблей!

— Все, что имеет плоть, обладает и тенью, — сказал Хранитель Древа Жизни. — Существо, которое ты, малыш, называешь оборотнем, — это древняя тень жизни. Своего рода паразит, присосавшийся ко всему живому. Паразит весьма хитрый. Он многолик. И то, что может показаться личностью, индивидуумом, на самом деле лишь одна из мириад щупалец этого паразита. Не позволяй ввести себя в заблуждение, если такое щупальце попытается разжалобить тебя. Пользуйся своим главным оружием.

— Каким? — спросил пораженный Ригель.

— Энергией своей души, — ответил белобородый. — Это самое мощное оружие во Вселенной. Тем более оно действенно против паразита, который души не имеет.

— Но как я могу воспользоваться этим оружием?

— Будь внимательным к происходящему, будь чутким, соизмеряй то, что видят твои глаза, с тем, что чувствует твое сердце, но чувства проверяй рассудком и здравым смыслом. И если ты будешь строг к самому себе, снисходителен к слабостям ближнего, недоверчив к тому, кто говорит одно, а делает другое, и милосерден к тем, кто был обманут оборотнями, ты сможешь поражать энергией своей души зло и творить добро.

— Но если оборотни придут к нам, в Звездную Сферу, и начнут разрушать наши миры, можно ли их остановить только энергией души?

— Ты умеешь задавать вопросы, Ригель, — улыбнулся Хранитель. — Ты прав, открытому вторжению трудно противостоять одной лишь добротой и чуткостью, здесь нужно оружие помощнее.

— Значит, все-таки будет вторжение?

— Хранитель Древа Жизни не может выбирать только одну сторону в конфликте между населяющими его существами. Если ты полагаешь, что паразиты мне менее дороги, чем сферолюды, ты ошибаешься. Другой вопрос, что ни одна сила не должна нарушать равновесия Вселенной. Поэтому я могу сказать тебе только одно: опасайтесь черных кораблей, ибо они угрожают этому равновесию.

Мальчик хотел поблагодарить старика, но вдруг неведомая сила подхватила его и закружила в бешеном вихре, мимо пронесся и гиппокрыл, тщетно пытавшийся сопротивляться напору ветра. Ригель изо всех сил потянулся к крылатому коняге и вдруг очутился в седле. Арк нарастил защитный купол и лишь тогда отдался несущему их потоку. И вовремя. Через несколько мгновений гиппокрыл и его седок вновь оказались в пустоте космического пространства. Оглянувшись, мальчик успел увидеть исполинскую фигуру мегавеликана, растворяющуюся во тьме. Ригель уже и сам не был уверен, что разговор с Хранителем ему не приснился, но решил во что бы то ни стало сообщить об этом своему отцу и дяде. Как всегда, Арк ощутил желание своего маленького хозяина и направился в ту область скопления, где вращалась вокруг своей звезды Оливия.

Гиппокрыла и самого тянуло на родину, поэтому он переходил от прыжка к прыжку, делая между ними лишь краткие передышки. И вот впереди засиял изумрудно-белый шар Оливии. Поле ее тяготения притянуло летучего коня, и вскоре тот смог расправить крылья. К родному дому Ригеля они прилетели на рассвете. Бледнели диски ночных светил. Пробуждающиеся птахи приветствовали восход. Мальчик спешился, обнял Арка за шею и поспешил к дому. На крыльце его встретила мама, но, как бы ни был Ригель рад ее видеть, он все же проверил женщину детектором. Заметив это, Альхена печально вздохнула, но тоже устроила проверку своему мальчику. На войне как на