личный контроль все материалы, касавшиеся атомных разработок, а также добычи материалов, связанных с этой программой. Нарком внутренних дел стал центральным, самым информированным звеном указанной системы. 11 февраля 1943 г. И.В. Сталин подписал постановление правительства «Об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях», а в начале марта 1943 г. по распоряжению руководителя НКВД И.В. Курчатов впервые ознакомился с документами по атомной проблематике, добытыми советской разведкой, в частности с результатами первой в мировой истории цепной ядерной реакции, а также различными техническими формулярами и заданиями по исследованиям в данной сфере, которые проводились западными учёными.

И.В. Курчатов и другие советские учёные получили в свои руки важную информацию, которая позволила сразу же приступить к работе по созданию технологии производства «специального изделия» — ядерного оружия, а не искать методом проб и ошибок те или иные подходы, а также ставить бесконечные эксперименты для создания цепной ядерной реакции. На основании сведений, полученных от советской разведки, в марте 1943 г. И.В. Курчатов сделал вывод, что концентрация всех усилий на плутониевом направлении значительно ускорило всю программу. Необходимо отметить тот факт, что один из самых ценных агентов внешней разведки в Лос‑Аламосе К. Фукс работал на указанном направлении[582].

12 апреля 1943 г. в целях выполнения решения ГКО, по непосредственной инициативе наркома внутренних дел, Академией наук СССР было принято секретное постановление о создании специальной лаборатории № 2 под руководством И.В. Курчатова, фактически подчинявшейся СНК. С данного момента в Советском Союзе были начаты официальные работы в области создания атомного оружия, а также сопутствующей индустрии и инфраструктуры[583].

В 1943–1945 гг. кураторство над всеми работами по урану возлагалось на В.М. Молотова, а Л.П. Берия отвечал за информационное обеспечение физиков, занятых в разработке, сведениями, получаемыми по разведывательным каналам, а также за техническую поддержку и охрану специалистов. Вместе с тем необходимо отметить, что в рассматриваемый период работы по урану не имели характера экстренных мер, исходя из взглядов и решений высшего политического руководства советского государства. В свою очередь, программа, постоянно курируемая Л.П. Берией, обеспечивалась важными сведениями из нескольких разведывательных сетей, имевших выход на источники информации стратегической важности. Все разведывательные донесения с 1944 г. концентрировались в специально созданной группе «С», получившей с 1945 г. статус самостоятельного отдела. С 20 августа 1945 г. постановление ГКО СССР № 3887 обязало Л.П. Берию «принять меры к организации разведывательной работы, проводимой органами разведки НКГБ, Красной Армии и других ведомств»[584].

Объем представляемой в этот период информации от разведки, по существу, даже превышал возможности по их изучению специалистами лаборатории И.В. Курчатова. В 1944 г. поток сообщений из США по ядерной проблеме, прежде всего от Хейфеца, фактически убедил Л.П. Берию в том, что атомная бомба может быть изготовлена в ближайшее время. По личному приказу главы НКВД СССР в западных странах активизируется деятельность нелегальных резидентур для организации дополнительных сетей из агентов близких к физикам, занимавшимся разработкой ядерных программ в США и Великобритании. Также активно начали использоваться легальные каналы по «условной вербовке» агентов влияния, лояльно относящихся к СССР и готовых поделиться интересующей Советский Союз информацией. Фактически на советскую разведку работала вся научная элита того времени: Р. Оппенгеймер, Э. Ферми, Н. Бор и многие другие, проходившие в материалах под названием «ЭНОРМОС»[585].

16 июня 1945 г. на американском полигоне, в 97 км от города Аламогордо, на юге штата Нью-Мексико, было произведено первое испытание ядерного оружия — плутониевой бомбы «Тринити» с мощностью заряда 20 килотонн в тротиловом эквиваленте. Взрыв оказался сильнее, чем ожидали ученые, но ввиду особенностей местности произвел меньший эффект, чем ожидали военные. Советская разведка смогла собрать наиболее полную информацию о проведённых в США испытаниях, а также характеризующие данные ядерного заряда и своевременно доложить руководителю НКВД СССР[586].

Проведённый американской стороной испытательный ядерный взрыв, показавший отставание советских учёных в определенных направлениях, оказался неоспоримым стимулом для разработки атомного оружия в СССР, так как путь в исследованиях был окончательно определен и стало понятно, что данная задача из теоретической перешла в разряд практически решаемых. И.В. Сталин после ознакомления с документами по ядерным испытаниям в США и устройству заряда, полученными от Фукса через агента советской резидентуры в Нью‑Йорке Г. Голда, оценил значимость свершившегося события и понял, что урановый проект должен стать первостепенной задачей, которую обязан решить СССР. В связи с этим уже 20 августа 1945 г. ГКО СССР принял постановление № 9887 «О Специальном Комитете при ГКО» для общего руководства осуществлением уранового проекта и надзора за ним в составе: председателя комитета — Л.П. Берии, членов комитета — Г.М. Маленкова, Н.А. Вознесенского, Б.Л. Ванникова, А.П. Завенягина, И.В. Курчатова, П.Л. Капицы, В.А. Махнева, М.Г. Первухина[587].

После принятия дел по руководству проектом в задачи Л.П. Берии входило, прежде всего, обеспечение всех работ различного рода ресурсами: людьми, строительной базой, исходным сырьем, необходимой инфраструктурой и др. Советское правительство возложило на Специальный комитет, помимо задач научного характера, задачи по созданию мощной сырьевой базы по добыче урана в СССР и организации практически с нуля промышленности по его переработке, производству специального оборудования, а также строительству атомных энергетических установок[588].

Накопление достаточного количества урана для проведения как опытных исследований, так и для создания оружейного плутония было проблематичным процессом. К началу интенсификации работ в 1945 г. собственных отечественных запасов было недостаточно, к тому же в СССР отсутствовали значительные запасы тяжелой воды, необходимые для проведения цепной реакции. По словам И.В. Курчатова, советские физики не могли повторить эксперимента Хальбана — Коварского (возможность осуществления цепной реакции в системе уран — тяжелая вода), так как в стране в 1943 г. было всего лишь 2–3 килограмма тяжелой воды. Такая же проблема была и с добычей урана, что ставило сложные задачи перед советским партийно-государственным руководством, а также лично Л.П. Берией[589].

В феврале 1945 г. советской разведкой были получены совершенно секретные немецкие документы, свидетельствовавшие о наличии значительных запасов ураносодержащих руд в районе г. Бухово в Болгарии. На основании указанной информации на заседании ГКО СССР было вынесено постановление от 27 января 1945 г. № 7408, возлагавшее на Л.П. Берию задачу по организации поиска, разведки и добычи урановых руд в Болгарии, а на В.М. Молотова и НКИД СССР — обеспечение дипломатического согласия болгарского правительства на учреждение советско-болгарского закрытого акционерного общества с преобладанием советского уставного и оборотного капитала. Созданное после переговоров с Г.М. Димитровым общество возглавил кадровый сотрудник внешней разведки И.А. Щорс, имевший образование горного инженера[590].

Американцы пытались помешать советским разработкам, спецслужбами США предпринималась попытка по ликвидации,