Квасниковым[566] начинает активно отслеживать информацию, связанную с атомными разработками и их возможной перспективой за рубежом[567]. В 1939–1940 гг. по распоряжению наркома внутренних дел Л.П. Берии в советские резидентуры НКВД в Скандинавских государствах, Германии, Англии и США были направлены ориентировки, обязавшие сообщать всю возможную информацию по разработке в этих странах «сверхоружия», бомбы особой мощности или урановых проектов[568].

На физика-ядерщика Р. Оппенгеймера, ведущего разработку атомного оружия в США, отечественные спецслужбы вышли в декабре 1941 г., когда в г. Сан-Франциско состоялась его встреча с советским резидентом Г.М. Хейфецом. Причем, Хейфец поддерживал контакты с последним аккуратно, не пытаясь напрямую проводить вербовочные мероприятия в отношении ученого[569].

Таким же образом, исключительно на добровольной и бескорыстной основе, отечественные разведывательные органы работали с большинством иностранных физиков, занятых в сфере исследования мирного атома. Руководитель советских спецслужб основную часть наиболее ценной агентуры, таких как О.К. Чехова, князь Я.Ф. Радзивил, «кембриджская группа», замкнул исключительно на себя[570].

Л.П. Берия в начале 1940‑х гг. начал организовывать сбор информации о возможных перспективах в области изучения строения атома и способах его расщепления, понимая значительный потенциал данных разработок и возможные последствия использования процесса расщепления атома в военных целях. Вместе с тем, в рассматриваемый период силами НКВД СССР проводились мероприятия только по накоплению разведывательной информации о результатах западных исследований.

Так, в 1939 г. стало известно, что американский физик-теоретик А. Эйнштейн обратился с секретным посланием к президенту США Ф. Рузвельту с указанием необходимости немедленного развертывания работ по созданию «нового оружия» в связи с угрозой фашизма. В этот же период советская резидентура СССР в Северной Америке под руководством Г.Б. Овакимяна установила контакты с физиками из лаборатории в Лос‑Аламосе и других американских научно-исследовательских центров[571]. С 1938 г., когда из открытой печати постепенно начали исчезать статьи по ядерной физике, советской агентурой постоянно проводились мероприятия по подбору научных работ и закрытых статей для их предоставления ученым.

В начале Великой Отечественной войны приоритеты в работе внешней разведки и иных структур НКВД СССР изменились. Наряду со спецслужбой, советская наука своей первостепенной задачей ставила изучение иных проблем, имеющих прежде всего прикладное практическое значение для обороноспособности страны[572]. 10 июля 1941 г. был образован Научно-технический совет при Государственном Комитете Обороны (ГКО) под председательством С.В. Кафтанова, в который вошли А.Ф. Иоффе, П.Л. Капица, Н.Н. Семенов и другие видные ученые, специалисты самых разных областей и направлений в науке для решения различных проблемных вопросов, не связанных с разработкой атомного оружия, таких как размагничивание кораблей, радиолокация, бронезащита и т. д.[573]

Вместе с тем, НКВД СССР продолжал работу по сбору разведывательной информации по секретным проектам. Л.П. Берия лично контролировал ход данных разработок, и уже в 1941 г. ему были представлены документы, содержащие крайне важную информацию о ходе работ по созданию атомной бомбы в Великобритании[574].

25 сентября 1941 г. советский резидент в Лондоне А.В. Горский, работавший под псевдонимом «Вадим», передал сообщение, полученное им от его агента Д. Маклина, входившего в «Кембриджскую группу». Из полученной информации следовало, что 6 сентября 1941 г. в Лондоне состоялось совещание так называемого «уранового кабинета» под председательством Хенке, по итогам которого был сделан вывод, что урановая бомба может быть создана в течение двух лет с использованием одного из изотопов урана‑23. Председатель Вульвичского арсенала С. Фергюсон заявил, что запал бомбы может быть сконструирован в течение нескольких месяцев. Вместе с тем, исследования находились на стадии начальной теоретической проработки, так как важный вопрос расчета критической массы не был решен[575].

3 октября 1941 г. от резидента «Вадим» были получены новые разведывательные данные о докладе военному кабинету Великобритании по результатам работы «уранового кабинета». В указанном докладе, излагался конкретный ход работ по определению критической массы урана, возможных перспективах исследований, а также о выработке 3 килограммов гексафлюордурана английской компанией «Imperial Chemical Industries»[576].

По рассматриваемой проблематике советская разведка, помимо британского направления, активно работала на американском, осуществляя сбор разведывательной информации по вопросу производства ядерного оружия. По результатам регулярно получаемых разведывательных сообщений из Великобритании, Германии и США в 1941 г. Л.П. Берия внес серьезные коррективы в работу нашей разведывательной сети в Северной Америке[577].

В конце 1941 г. по указанию Л.П. Берии часть американской резидентуры была переориентирована на поиск сведений об атомной бомбе, что в дальнейшем дало практические результаты. Советским резидентом в г. Сан‑Франциско Хейфецем и сотрудником отечественных спецслужб Семеновым, имевшим ученую степень после окончания Массачусетского технологического института, были получены важные разведданные о создании в США рабочей группы по атомной проблеме, в которую входили выдающиеся ученые в различных областях, в том числе Нобелевские лауреаты. В декабре 1941 г. резидент Хейфец осуществил встречу с Р. Оппенгеймером и их контакты поддерживались до момента, пока американцы не сконцентрировали всех научных специалистов в Лос-Аламосе[578].

В начале 1942 г. проведённые агентурно-оперативные мероприятия, а также полученные разведывательные данные позволили Л.П. Берии сделать вывод о необходимости составления специальной записки, которая была представлена 10 марта 1942 г. Председателю ГКО СССР И.В. Сталину[579]. В указанном документе руководитель НКВД СССР раскрыл все полученные разведкой данные о разработке ядерного оружия в западных странах, в частности, в Великобритании, Германии и США. В конце записки Л.П. Берия предлагал предпринять незамедлительные меры в важном государственном деле для ликвидации отставания Советского Союза от западных стран, заключавшегося в проработке вопроса о создании научно-совещательного органа при ГКО СССР с целью координирования, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций, занимающихся вопросом атомной энергии. Также Л.П. Берия считал необходимым обеспечить секретное ознакомление с материалами внешней разведки по урану ведущих специалистов для получения их оценки и соответствующего использования указанных материалов. С данного момента началась осознанная и целенаправленная работа всего советского государства по решению одной из самых главных стратегических задач СССР в XX в.[580]

20 сентября 1942 г. Государственный комитет обороны отдал распоряжение об организации работ по урану, в котором обязал Академию наук СССР возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путём расщепления ядра урана и представить результаты ГКО к 1 апреля 1943 г. 27 ноября 1942 г. ГКО принял постановление «О добыче урана», обязав Народный комиссариат цветной металлургии СССР организовать добычу и переработку урановых руд, а также получение урановых солей в количестве 4 тонн на Табаширском заводе «В» Главредмета к 1 мая 1943 г., а в первом квартале 1943 г. составить комплексный проект уранового предприятия производительностью 10 тонн солей урана в год[581].

С указанного момента Л.П. Берия взял под