Правда?

Самое красивое осталось наверху. И это колье к нему подойдет идеально.

– Вам не приходило в голову, что это потому, что я женщина?

– А еще у вас любимая отговорка – женский недуг.

Анри отодвинул для меня стул, мягко облокотился на соседний. На сей раз мое внимание привлекло вино в узорчатом графине: по стеклу бежала виноградная ветвь, украшенная тонкими завитками, под ней распростерлась огромная полукруглая чаша.

– Я хочу… вам кое-что рассказать, – заметила тихо, разглаживая лежащую на коленях салфетку.

Анри замер. Он как раз собирался садиться, но я заметила, что руки его напряглись на спинке стула.

– Я сам поухаживаю за женой, – рыкнул он на вошедшего в столовую лакея.

Легкий щелчок за спиной возвестил о том, что мы остались одни. Услышала, как скрежетнул стул, но глаз не поднимала. Муж сидел рядом со мной, моя рука почти касалась его. Пока Анри наполнял бокалы и тарелки, рассматривала его запястье, на котором под тонким белым батистом угадывался обручальный браслет.

Тереза, прекращай трястись, как тушканчик в сугробе!

– По поводу коньяка, – сказала я и наконец-то подняла глаза на мужа. – Никогда не пила ничего крепче вина.

– Это я сразу понял. И?

Анри пристально смотрел на меня и ждал.

– Но сейчас мне, пожалуй, нужно выпить. Для храбрости. За ваше возвращение!

Я подняла бокал, и Анри последовал моему примеру. Ножка под его пальцами чудом не хрустнула. Напряжение, которое он испытывал, передавалось и мне, и это все осложняло. Наш брак как-то очень не вовремя продолжает развиваться, а значит, что он меня тоже чувствует: и страхи-сомнения, бурлящие под коркой невозмутимости, и даже рвано колотящееся сердце. Или так глубоко наша связь еще не зашла? Почему я начала с правого стеллажа, а не с левого? Хватило бы время и книги изучить.

– Тереза.

Рука Анри накрыла мою.

– Ты хотела что-то сказать.

Кажется, я выпала из реальности на пару минут. Ковырнула вилочкой жаркое и покосилась на пузатый, слегка вытянутый кверху бокал, в котором вино играло на свету всеми оттенками красного – подобно переливам алого на платье. Облизнула губы, терпкий виноградный привкус мгновенно отрезвил.

Зайду-ка лучше с другой стороны.

– Пока вас не было, Жером учил меня играть в карты.

– О. – Анри взглянул на меня и добавил чесночного соуса к гренкам. – Ты проиграла весь пуговичный запас Мариссы? Сомневаюсь, что это способно повергнуть тебя в душевное смятение.

– Ошибаетесь! – вскинула подбородок. – Я выиграла! И кое-что поважнее!

– Пряжки от поясов?

От возмущения поперхнулась вином и закашлялась. Муж ощутимо расслабился – возможно, потому, что я только что отрезала последние пути к отступлению, и дышалось уже спокойнее. Подвинул ко мне тарелку и с аппетитом принялся за еду. Он поглощал мясо и овощи с такой скоростью, что ему могла бы позавидовать сама «смертельная бездна» – заклинание, создающее воронку тьмы, за пару минут способную вытянуть жизнь из небольшого города или деревушки. Угнаться за ним даже не старалась, наспех проглотила несколько кусочков, когда Анри уже взялся за салат. Понимая, что жаркое в меня вряд ли полезет, решила последовать его примеру.

– Интересные у вас ценности, – ввернула шпильку, – не угадали.

– С тобой гадать бесполезно. Более непредсказуема только погода на Лагуанских островах.

Единственное место в мире, где погоду угадать вообще невозможно. Там в первой половине дня может идти дождь, во второй палить солнце, а ближе к вечеру начнутся такие ветра, что пальмы будет гнуть к песку. Кажется, там даже пару раз выпадал град размером с яйцо, не говоря уже о смерчах, которые частенько ходят над океаном, но только вокруг островов. Ни один из них ни разу не зацепило бушующими штормами, которые разрушали на соседних землях прибрежные поселения, ни одно дерево не сожгла молния. А еще поблизости от них есть место, где бесследно пропадают корабли. Не находят ни обломков, ни экипажа. Вообще ничего. Поэтому капитаны старательно избегают тех мест.

– Не представляю, что творится в твоей голове, Тереза. Так при чем тут ваша игра в карты?

В моей голове? Да это в вашей сплошные загорские шкатулки! Открываешь одну – в ней следующая, вторую – в ней третья, поменьше. И так до бесконечности.

– Когда я ездила с Эльгером в Равьенн… – теперь я смотрела только на блюдо с красиво разложенными по нему листьями, овощами и орешками. Поначалу подбирать слова было трудно, но сейчас они просто лились сплошным потоком. – Я познакомилась с маленькой девочкой, одной из воспитанниц, и очень к ней привязалась. Я ездила к ней несколько раз в неделю, пока вас не было. И с Жеромом мы играли на то, чтобы он вам ничего не говорил, потому что я хотела рассказать сама. Точнее, сначала я не хотела говорить, но потом решила, что должна. То есть не должна, а хочу, потому что это для меня важно и для нее тоже. И…

Кажется, я окончательно запуталась.

– Как ее зовут?

Я подняла глаза от тарелки и встретила внимательный взгляд Анри. Словно он понял, как мне сложно об этом говорить, и решил помочь. Он подался вперед, долил вина в бокалы и поинтересовался:

– Расскажи о ней.

– Софи, – сказала я и улыбнулась. – Ей скоро будет семь. В Равьенн она попала два года назад, но с ее гордой независимостью там очень тяжело. Она мечтает о путешествиях и хочет побывать в каждом уголке мира, даже за энгерийский взялась основательно, чтобы получилось поехать туда гувернанткой. А еще у нее есть мышь по имени Лилит. Она не захотела сажать ее в коробку, поэтому мышь просто приходит к ней по ночам за кусочком вечернего печенья…

Тут я осеклась, потому что про Лилит это был секрет. Не думаю, что Анри кому-нибудь расскажет, но все-таки зря я о ней заговорила. Потому что сейчас он смотрел на меня чересчур пристально.

– И чего же ты хочешь?

– Забрать ее из приюта.

Анри задумчиво покачал головой, и я вцепилась пальцами в стол.

– Вместе с мышью?

Не знаю, что до меня дошло раньше – смысл его слов или холод, которым после них окатило. Вскочила и бросилась прочь. Лучше было бы проиграть, честное слово – пусть бы вся эта радость досталась Жерому: и равнодушие, и насмешка. На что я вообще надеялась? Непонятно. Да и не наплевать ли. Я рассказала? Рассказала. Все равно поеду в Равьенн!

– Тереза! – Анри перехватил меня в дверях, развернул лицом к себе. – Ты понимаешь, что это значит?

Яростно взглянула ему в глаза.

– Нет! Я просто привыкла делать все по-своему. Так вы обо мне думаете?

Он недобро прищурился, но остановиться я уже не могла. Да и не хотела, если честно.