воевода, он главный в конвое, – поспешил ответить вместо него Воисвет. Берислав даже не посмотрел на волхва.

– Тебе за пленницей поручили следить, в чувство её привести, а ты едва её не упустил, теперь же и вовсе на руках носишь. Волхвы с каждой травиной сдружиться готовы, чужакам о нашей жизни рассказывают, а ведь она крестианка, – указал Берислав подбородком на Женю. – Таким доверия нет.

Берислав тяжело помолчал и повторил свой вопрос, сопровождая его хлопком по ящикам в кузове, отчего металл в них звякнул.

– Имя?

– Тамара, – соврала Женя.

– Откуда?

– Из Монастыря.

– Не-ет… – уголки губ Берислава поползли вверх, на щеках появились глубокие складки, – ваш караван ехал по дороге с севера на юго-восток, значит вы в Монастырь возвращались. Откуда ехали? Что делали за стенами Обители?

– Я проповедую в здешних общинах, запасами помогаю единоверцам, больных отвожу в лазарет, – ответила Женя, не дрогнув. Берислав чуть приподнялся, словно хотел заглянуть ей за плечо и громко спросил конвоира.

– Хотимир, сколько мы в прошлое лето у себя чернорясых пророков поймали?

– Семерых, – доложил тот. – Поучили их уму разуму, чтобы больше к нам не совались, да и выкинули обратно за Кривду.

– А сколько из них было женщин?

– Ни одной.

– Во-от… – покачал указательным пальцем Берислав и опустился обратно на кузов. – В дорогу, да по дальним общинам, женщин не отправляют.

– Вы меня не в Поднебесье схватили, а на нашей крещённой земле, – напомнила Женя. – Граница по договору с Ваном давно определена, но снова ясаками нарушена. Вы скайрены ищите за рекой, не на своём берегу, значит грабите нас.

Берислав пропустил её обвинения мимом ушей.

– Кто землю свою стережёт плохо, за каменными стенами сидит и чужаков вокруг терпит, тот пусть не жалуется. Коли труслив, как червяк, так не кричи, что тебя топчут, – ответил он. – Но только вот не похожа ты ни на торговца, ни на крестианскую проповедницу. А ну-ка, скажи что-нибудь по-вашему, по крестиански? Есть при тебе слова богомольные?

Женя поглядела на ящики, полные серебристого металла, внимание её обратилось на кусок обшивки, в котором зияла цепочка отверстий, и едва ли они появились от инструментов.

– Ну? Что нам проповедница скажет?

– Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того, – быстро проговорила Женя. – Имейте нрав несребролюбивый, довольствуйтесь тем, что есть. Ибо Сам сказал: не оставлю тебя и не покину тебя. Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придёт.

– Что же Он к тебе не пришёл, когда тебя Навь зажимала? – прищурился воевода. По лицам дружинников проскользнули улыбки.

– Отчего ж «не пришёл»? Вот он вас и послал, чтобы вы меня защитили, – не смутилась Женя ни капли. Дружинники вокруг засмеялись, один Берислав оставался серьёзен. Он вытащил из-за ящиков белый шлем с серыми крыльями, подбросил его в руках, резко встал и нахлобучил его на голову Жени. Язычники так и грянули хохотом.

– Гляди ж ты, солдатка! – заливались одни. – Эк навоевала супротив Навьего рода, со спущенными-то штанами! За ружейный-то ствол подержаться хоть дали?

– Да куды там! К ней сразу в блиндаж полезли!

Женя молчала в кругу дружинников. Берислав сверлил её взглядом придирчивых глазок, на лице у него не мелькнуло ни тени веселья.

– Твоя вещица?

Она не ответила.

– Не юли, не криви, говори только правду. Откуда ехали?

– Своих единоверцев я не продаю, и кто где живёт не открою, – сказала она, и смех вокруг поутих. – Вы и так людей запугали донельзя, всё рыскаете, ищите и допрашиваете. Караваны ясаков знают, как шайку грабителей. Но берегитесь, если христианский заступник не вытерпит, он призовёт вас к ответу на крещёной земле.

– Про Волка мы наслышаны, – спокойно ответил Берислав, тогда и последние смешки смолкли. – Но не надо пугать. Ратники крестианские ни разу нам не помешали. Волк не хочет войны, потому что с Берегиней Китеж намного сильнее Монастыря. А может быть постарел ваш защитник и зубы сточились?

Он подался вперёд и внимательно вгляделся в Женю. Рабочая суета зазвенела вокруг с прежним усердием. Ясаки собирали металл, заколачивали и грузили ящики в броненосцы. Весь остов рухнувшего корабля разобрали всего лишь за одно утро, теперь же спешили уехать за Кривду.

Берислав сел обратно на кузов.

– Что расскажешь мне об отце, Женя?

Сердце ёкнуло. Дружинники возле ящиков оторвались от работы и с любопытством уставились на неё. Воисвет сильно нахмурился.

– Настоятельских дочерей мы знаем отлично, – продолжал Берислав. – Десять ратников для охраны не всякой дадут «проповеднице». Навь не дура, тоже знала на кого нападать, но добычу мы у них отобрали. Вот я и думаю...

– Я не настоятельская дочь, ты ошибся.

Берислав окинул её взглядом с ног до головы, явно сравнивая с донесениями язычников.

– Нет, не верю, – наконец, сказал он. – Ни одному твоему слову не верю. Значит поедешь с нами. В Китежских тюрьмах языки горазды развязывать. Сразу не сознаешься