Ну, что же… поучимся… Ученье, как говорят, свет. Кое-что я помню, а новые, не измученные естественным увяданием и вредными привычками накопители информации, а если быть более точным, мои мозги, надеюсь, покажут себя с лучшей стороны в борьбе за крепкие и глубокие знания.

— Костров! — окликают меня. — Артём!

Я оборачиваюсь. Вот они, красотки! Шутливо жмурюсь и прикрываю глаза рукой, чтобы не ослепнуть от их сияния. Им нравится, они довольно смеются. Вика и Наташка.

— Привет, девчонки. Наташ, у тебя вроде днюха сегодня? Я не ошибся?

Она знает, что я знаю, поэтому не сердится на мою «забывчивость».

— Надо в паспорт заглянуть, уточнить, — усмехается она.

— Я тебя поздравляю, — говорю я.

— Ты не забыл, что сегодня у нас агитбригада?

— Какая агитбригада? — удивляется Вика.

— Да, это шутка. Собираемся у меня дома.

Вика сегодня такая славная. В платьице и белом фартучке она кажется обманчиво послушной и покладистой. Точно уж не высокомерной и привередливо перебирающей поклонников.

— Помню, конечно, — киваю я. — Разве такое забудешь?

Пока мы болтаем, площадь пустеет и мы без толкотни и спешки идём к школе.

— Артём! — снова окликает меня женский голос.

Я оборачиваюсь и вижу… Надю, учащуюся третьего курса медучилища. Ёлки, вот так встреча…

— Идите, я догоню, — озабоченно бросаю я. — На минуточку отойду…

— Привет… — немного застенчиво улыбается она, бросая мимоходом взгляд на Вику с Наташей.

— Привет.

Я тоже улыбаюсь, но, разумеется, беззастенчиво, в отличие от неё.

— Как ты меня нашла?

— Случайно, — смеётся она и берёт за пуговицу пиджака. — А я… ждала, что ты снова придёшь… Ты в тот раз исчез посреди ночи, растворился, как призрак.

— Прости, — улыбаюсь я. — Но мне же надо домой вовремя приходить, у меня родители беспокойные, я ведь, как видишь, школьник ещё.

— Десятый класс, взрослый уже. По крайней мере, во время нашей последней встречи ты себя очень по-взрослому вёл.

Мы оба смеёмся.

— Тебе на уроки надо, да? — с небольшой грустинкой в голосе спрашивает она.

— Да, — вздыхаю я. — Орешек знаний твёрд…

— Слушай… — делается она серьёзной. — Не исчезай вот так, пожалуйста, а? Мне показалось… ну… тогда… Показалось, что у нас будто что-то промелькнуло. Искорка какая-то… Но даже если и нет, не исчезай, а? А то я будто… знаешь… бракованная, что ли…

Она замолкает и, прикусив губу отворачивается, а потом, словно взяв себя в руки, продолжает.

— А я тебя ждала. А ты не шёл и не шёл. Я уже думала, больше не увижу тебя, а тут иду мимо, смотрю и глазам не верю… Может, придёшь сегодня?

Блин… Я ведь и не планировал с ней продолжать… И как теперь поступить? Она смотрит так… Вот, что значит думать не головой, а чем попало… Ну, и что теперь делать? Сердце ей разбивать я точно не собирался, а оно, гляди как…

— Надюш, — я провожу рукой по её плечу. — Сегодня никак не смогу, правда. Но я обязательно загляну. На днях… Можем сходить куда-нибудь… Давай?

Она молча кивает, а потом улыбается. Но не так, как все улыбаются, а словно через силу…

— Ладно, беги, а то банан получишь за прогул, — кивает она. — Приходи как-нибудь. На вахте меня спросишь, они позовут…

Она уходит, а я возвращаюсь к крылечку, с которого за мной во все глаза наблюдают красны девицы.

— А Костёр-то у нас полон загадок, — удивлённо качает головой Вика.

— Это кто? — тоже удивлённо спрашивает Наташка.

— Знакомая, — пожимаю я плечами.

— Уж не с дискотеки ли? — прищуривается она.

— С вами, девчата, никакого Мюллера не надо!

— Зато ясно, откуда у него все эти допотопные словечки, — утвердительно кивает Вика. — Ты видела, сколько этой тётеньке лет?

Они прыскают, а я пытаюсь их вразумить:

— Так, ну-ка! Ишь, развесились! Не будьте злыднями.

— Нет, ты видела, как он её по плечику гладил? — не унимается одна.

— А она ему пуговицу открутила, по-моему, — подпевает другая. — О чём вы говорили? Давай, раскалывайся!

— Всё! Луткова, иди к своему классу. Хаблюк, а ты за мной!

И, кстати, Надя выглядит точно такой же десятиклассницей, как и они…

Уроков сегодня толком нет, шалтай-болтай, говорильня и радостное предвкушение учебных подвигов. Я даже и портфель, вернее «дипломат» не взял. Слоняюсь со своим классом по кабинетам, а к двенадцати уже возвращаюсь домой.

Не сразу домой, конечно. Мы ещё стоим и болтаем с парнями, большую часть которых я не видел сорок лет. Но ничего, узнаю и даже нахожу, о чём поговорить, хотя многие проблемы кажутся мне страшно далёкими и неинтересными…

Но, при всём при этом, быть пацаном нетрудно и, что самое главное, куда приятнее, чем злым на жизнь и нелюдимым бывшим доктором, практикующим массаж и коньячные возлияния.

Наконец, мы расходимся. Юрик напоминает про Лутковский день рождения. Оказывается, он тоже приглашён, поскольку их родители общаются и Наташкиным предкам будет неудобно, если Юрик не придёт к ним в числе друзей их дочери.

Я иду к бабушке, и только потом возвращаюсь домой. Падаю на диван, читаю и собираюсь на вечеринку. С подарком было нелегко. Нужно, чтобы он не переплюнул подарок Вики, но и чтобы не был явно скромнее.

Мне пришлось разыскивать на барахолке ту же тётку, у которой я покупал духи. Учитывая, что это не магазин и выбор — от силы пара наименований за раз, пришлось взять то что есть, даже не представляя, по сути, что беру.

Тётка впарила мне за бешеные деньги «Дарлинг» от «Фаберже». Откуда это вообще здесь берётся? Сказала, что аромат молодёжный не для бабушек, но кто его проверит… Обошлись эти духи немного дешевле «Опиума» в силу своей нераскрученности, но дыру в бюджете проделали основательную.

На следующий день рождения подарю книгу. Хватит шиковать! Ещё я прихватил дурацкую польскую футболку «Кисс», с ансамблем, не с поцелуем. Но подборка, тем не менее, получилась тематической. Кисс ми, дарлинг — поцелуй