В комнату входят Наташкины родители. Пожилой профессор с бородкой и молодящаяся верная подруга. У них разница лет пятнадцать, наверное. Шалун вы, папенька, однако.

— Кто из вас Костров? — спрашивает он.

— Это я, Александр Модестович, — слегка склоняю я голову. — Здравствуйте.

— Хм…

Он прищуривается, осматривая меня, а потом бросает взгляд на молодую жену. Она улыбается мне, а я — им обоим.

— Очень рад, молодой человек, очень рад.

— Мне тоже очень приятно с вами познакомиться. И я хотел бы поздравить вас и вас Елизавета Семёновна с рождением дочери и поблагодарить от лица всего нашего коммьюнити за этот чудесный дар нашему коллективу.

— Что-что? — таращит глаза профессор.

— Пойдём, Саша. Наташенька, мы с папой навестим Зиночку, а вы тут развлекайтесь. Угощайтесь и веселитесь.

Предки смываются, а мы начинаем веселиться. Я веселюсь вместе с остальными, но веселье оказывается неполным, потому что нет Вики. Спрашивать о ней у хозяйки торжества мне не хочется, но вопрос этот меня тревожит.

— Тём, — подходит именинница. — Ты с ума сошёл такие подарки? Это же обалдеть просто!

Она делает огромные глаза. Не сомневаюсь, она ждала чего-то подобного.

— Смотри, как мне?

— Волнующе, — говорю я, разглядывая как сидит тонкая трикотажная ткань на её девичьих выпуклостях.

Она уже сбегала к себе в комнату и переоделась в футболку «Кисс».

— Что? — снова краснеет она.

— Кисс, дарлинг, — усмехаюсь я, заставляя её багроветь ещё сильнее.

Из этого небольшого словесного тупика нас выводит звонок в дверь.

— Вика, наверное, — говорит Луткова и бежит открывать.

И да, судя по голосу, это Вика. Но только судя не по её голосу, а по голосу Цепня. Какого хрена, его же не приглашали. Или…

Я бросаю вопросительный взгляд на Наташку, и она крутит головой, показывая, что для неё это неожиданность.

— За мной Альберт увязался, — пренебрежительно заявляет Вика, входя в гостную. — А, Кострик, привет. Нат, что он тебе подарил? Он хотя бы без той девицы заявился?

— Вот, футболку, — улыбается Наташка.

— Ого! Классная! Даш поносить? Что едите?

Стол выглядит празднично. На нём куча салатов, бутерброды с икрой и соленья. Голубцы, как выяснил Юрик, будут подавать чуть позже. А ещё и пирожки. И, разумеется, торт.

— Держи, — протягивает Цеп Наташке облезлый букет.

Заметив меня, он чуть хмурится, но предпочитает ничего не говорить.

— Это не тебе тачку подарили? — снова обращается он к хозяйке. — Там у подъезда стоит лохматина, песец, «жопорожец».

— Это Чебурашка! — наперебой кричат все. — На нём Костёр приехал!

Тут уж игнорировать меня уже не удаётся.

— Да он и сам, как Чебурашка, — усмехается Цепень. — На чём ему ещё ездить? Не на «Волгаре» же! Это нормальные пацаны на «Волгах» ездят.

— Ой-ой-ой! — смеётся Луткова. — Это ты что ли нормальный пацан, который на «Волгаре» гоняет?

— А чё, нет что ли? У меня родаки уехали на неделю, так что батина тачка в моём распоряжении. Мы завтра с Викой поедем за город, да Вик?

— Серьёзно? — удивляется Вика. — Первый раз слышу.

— Ну, так вот, я тебя приглашаю. Или ты, может, хочешь с Чебурашкой на Чебурашке погонять? Он, наверное, специально в пункт приёма металлолома ездил. Хотел тебя удивить. Да я на этого Чебургену плюну, он и развалится.

Нарывается, сучонок. Ну, что за человек? Пацаны смеются, подпевая этому уродцу. Не все, конечно, но…

— А вот анекдот, — пытается разрядить обстановку Юрик.

Звонок в дверь. Шапокляк открывает, а на пороге Кинг-Конг.

— Гена дома?

— Нет, — отвечает испуганная Шапокляк.

— Ну ладно, скажи, Чебуран из армии вернулся.

На этот раз смеются все, и даже я улыбаюсь.

— Слушай, Цепень, — с усмешкой говорю я. — Ну, если ты по твоим словам нормальный пацан, то слышал, наверное, что нормальные пацаны за свои слова всегда отвечают. Если они не чмошники, конечно.

— Чё ты сказал⁈ — взвивается он.

— Ну, ты же сказал, что у тебя родаки свалили и ты можешь безнаказанно взять отцовскую машину. Это все слышали.

— Ну, и чё? — цедит он.

— Ну, если это так, и если ты не зассышь, давай забьёмся.

— Чё-чё?

— Не «чё-чё», а поспорим. Я говорю, что сделаю тебя на своём Чебурашке, как мешок с дерьмом. Поехали? Возьми свой «Волгарь», а я своего «Запорика» и посмотрим, кто быстрее. Ставлю полтос, что я тебя сделаю. Но что-то мне подсказывает, что ты только на словах такой крутой, а на самом деле зассышь.

— Чё⁈ Я⁈ Да мне впадлу с тобой спорить! Кто ты такой-то? Чмо ходячее! Чебурашка, в натуре!

Обстановка накаляется, Наташка начинает нервничать. Но мне сдавать назад уже не хочется.

— Что и требовалось доказать, — обращаюсь я ко всем. — Только что у вас на глазах Цепень зассал на своей крутой «Волге» состязаться с маленьким Чебурашкой.

— Ну, почему сегодня! — недовольно восклицает Луткова. — Ведь это у меня день рождения!

— Наташ, так это ж круто! У кого ещё на днюхе такие развлечения бывали? Настоящая гонка со ставками. Принимай!

Я вытаскиваю пятьдесят рублей и отдаю ей.

— Ставлю на то, что сделаю, этого напыщенного Цепа на раз-два!

— О, нифига себе! — начинают кричать все. — Миллионер! Гонка! Чебуран против Волгореза! Не ссы, Цеп! Цеп зассал!

Поднимается гвалт!

— Ну, что, — подмигиваю я Цуканову. — Поедем, красотка, кататься?

— Чё?

В результате гонки я совсем не уверен, если честно, но мне важно одержать психологическую победу и сейчас я к этому очень близок. Надо только, чтобы он отказался. А, впрочем, какая разница…

— Ставь на кон полтос и погнали. Согласен?

23. Чебурашка против всех

Похоже, Цеп оказывается загнанным в угол. Глаза бегают, он, кажется, осознаёт, что ляпнул лишнего, брать батину тачку боязно, да ещё и сумма на кону немаленькая. Совсем немаленькая.