– Думаешь, они станут соблюдать твои требования?

– У них нет выбора. Сам император участвовал в переговорах. И пока Ластмир не подписался под каждым пунктом договорных обязательств, я не подписал акт отречения.

– И кто будет править илариатом?

– Пока Ластмир, а после его смерти император назначит временного правителя.

Живот жалобно заурчал. Он был недоволен, что я до сих пор его не покормила. Взяв ароматную булочку, с аппетитом накинулась на нее. Теперь можно было и поесть. Ластмир получил желаемое, и Реймир не представлял для него больше никакой ценности. Значит, можно было расслабиться и наслаждаться жизнью.

– Как отреагировала на твое решение лира Тагир? – спросила я, разделавшись со вкусной выпечкой.

– Билась несколько дней в истерике, сказала, что у меня мозгов нет и тому подобное… – по его отведенному взгляду я поняла: остальные гадости касались непосредственно меня. Реймир просто намеревался о них умолчать.

– И где она теперь? – мой голос походил на шепот. Я боялась этой женщины.

– Во вдовьем доме. Отец построил его за год до смерти в безлюдном месте на окраине империи.

– Она там совсем одна? – на мгновение мне стало жаль свекровь.

– Нет, с матерью отправились ее служанки. Они и присмотрят за ней.

– И проведет лира Тагир остаток своей жизни в одиночестве. С чего начала, тем и закончила… – произнесла я с тяжелым вздохом. – Не жалеешь, что отправил ее туда?

– Не особо. Да и выбор был невелик. Лунара отказала мне в просьбе забрать ее к себе в храм и излечить душу. Прямо сказала, что не хочет открывать неверным местоположение святилища и осквернять тем самым, поскольку считает его и своим домом, да и не хочет тратить время на дело, которое заведомо считает безрезультатным. По всей видимости, сердце моей матери совсем окаменело.

– Ты ошибаешься! Она же не тронула твоего брата, когда узнала правду о подмене детей, – встала я на ее защиту.

– Как выяснилось, брат начал догадываться, кто замешан в смерти отца, но молчал, ведь ему была на руку преждевременная кончина правящего илара. Правда, после того случая он стал опасаться матери и держаться от нее на расстоянии. Но есть вероятность, что это она надоумила Камиллу опоить Харланда зельем, которое, скорее всего, сама же и приготовила. В любом случае из Камиллы я после признания и слова не вытянул, а мама до последнего утверждала, что не при делах. Но она так искусно научилась врать, что я не могу понять, когда она говорит правду, когда ложь. Однако у меня есть подозрения, что в нападении на дворец без нее также не обошлось.

– Поясни.

– Пока я был в карцере, она преспокойно продолжала заниматься делами илариата, но даже пальцем не пошевелила, чтобы изменить мое положение. Если Донату удалось вызволить меня из заточения, то ей со своими деньгами и влиянием это было сделать гораздо легче.

– Но почему?

– Ответа у меня нет. Возможно, боялась суда или же по-прежнему надеялась, что я сойдусь с Камиллой. Теперь это уже неважно. Между нами окончательно легла пропасть. Она никогда не изменится.

Я могла только представить, какую боль ему приносили нерадостные мысли, хотелось облегчить ее, но лишь время залечит его раны.

– Тебе известно, что подвигло ее на убийство отца?

– Да, мои письма. Спустя час после твоего отъезда я отправился к архимагу Корнелиусу. Он не стал ничего утаивать и во всем признался. Поскольку моего отца и архимага связывали не только деловые отношения, но и дружеские, он был частым гостем в нашем доме. Вот однажды мама и пожаловалась ему, что не испытывает к Харланду материнских чувств и очень из-за этого терзается. А тот возьми да и ляпни на хмельную голову, что в этом нет ничего удивительного, ведь Харланд не ее сын. Архимаг спохватился, тут же пошел на попятную, но мама ухватилась за его слова и стала искать доказательства. Вот так ненароком она нашла мои письма, оставшиеся нераспечатанными, а когда прочла, пришла в ярость и убила отца. Теперь я очень жалею, что отправил их. Хотя сам прекрасно понимаю, что дело не в них; не будь писем, мама нашла бы другой повод. Взаимные обиды достигли предела… Гром все равно бы грянул…

– Как думаешь, почему твой отец не читал их? – спросила я после затянувшегося молчания.

– Скорее всего, догадывался, что там написано. Возможно, боялся, что не выдержит и разрешит мне вернуться домой. Но он хотел воспитать из меня сильного духом и телом мужчину, а не подобие одного из Нарвусов.

– Хранить их было глупо с его стороны. Он подписал ими свой приговор.

– Согласен, но ничего уже не изменить. Ни отца, ни брата в итоге нет в живых, мать будет доживать свои годы в одиночестве. Да уж, какая-то не очень радостная история, хотя на портрете мы выглядим такими счастливыми…

Решив, что с Реймира достаточно на сегодня тяжелых воспоминаний, решила сменить тему разговора:

– Как так вышло, что Донат отправился с тобой? Разве его не ждет в Иларии Аника?

К моему удивлению, Реймир снова помрачнел. Ну что опять не так?!

– Его больше никто там не ждет, поэтому он захотел начать жизнь с чистого листа.

– Ничего не поняла.

– Пока Донат разрабатывал план по моему освобождению, искал людей для его осуществления, Аника сбежала из дома с каким-то слугой.

– Так у нее же браслет был на ноге! – ахнула я.

– В том-то вся и проблема. Ее, конечно же, нашли, заставили вернуться. Донату пришлось заплатить немаленький штраф в казну. Но это не самое ужасное. Империя потеряла к нему доверие. Родные также косо стали на него смотреть.

– Ну и дура!

– Согласен, – быстро подхватил муж, разделяющий мое мнение. – Поскольку ауринка и дальше не хотела иметь с Донатом ничего общего, он дал ей развод. И окончательно упал в глазах семьи. У них в роду не приняты разводы, – пояснил Реймир, заметив мою растерянность.

– Вот те раз… – сокрушенно протянула я. – Мне жаль его, если честно. Хороший человек. Надеюсь, он еще найдет свое счастье. А что стало с Аникой? Где она теперь?

– Поселилась в зоне отчуждения со своим любовником, – Реймир больше не скрывал своего презрения к ауринке.

– Но почему не вернулась домой?

– Так иларга не пропустили бы на земли Алмиры. Пока только военные обладают подобной привилегией. Вот голубки и живут там.

– Постой! А как же божественный дар?

– Донат думает, что ошибся с выбором, – Реймир заметно осторожничал. – С его слов, чувство было таким сильным, что он не мог понять, к кому из девушек оно относится, и принял решение в пользу той, что посимпатичнее.

Последний отбор великолепно отложился в памяти, и я помнила его в мельчайших деталях, особенно момент, когда маг подошел к моей сестре, смотрел то на нее, то на Анику. И я быстро поняла, к чему Реймир клонит. Новость была хуже некуда.