Да что угодно, лишь бы он подсунул амулет девушке. А собирались ли выполнять обещание? Кто ж его знает. Вряд ли. Убить всяко было проще, чем возиться с дураком, способным подвести под монастырь.

Княжна же включилась в игру.

Происшествие на помолвке его высочества было… Романов полагал, что тут имел место дуплет. Получится устранить наследника? Отлично! Нет? Тогда хотя бы расстроить помолвку, да и княжну убрать. Или в результате покушения погибнет, или потом… не сбежала бы Мария в первую же ночь из лечебницы, вторую бы и не пережила. Мало ли…

Врачебная ошибка, горе-то какое! Бывает!

Да и кто бы там стал разбираться после взрыва?

Император слушал, в глубокой задумчивости вертел в руках дорогое золотое перо и превращал его в нечто жутковатое. Перекрученное, изломанное… мягкий металл легко поддавался нажиму сильных пальцев. А когда Романов закончил, подвел итоги:

– Лучше поздно, чем никогда. Что планируешь делать?

Игорь Никодимович опустил голову, понимая, что гроза прошла стороной. Она еще обрушится, она еще ударит молнией, она еще ужаснет всех буйством стихий, но его уже не затронет. Разве что краем, и это радовало.

Жутковатая магия, которая досталась некогда сыну Ивана Грозного, а потом еще целенаправленно развивалась и усиливалась в потомстве, пугала даже приближенных к трону.

– Арестовать нельзя, государь. Просто не за что. Слова к делу не пришьешь… я хочу вызвать в Москву Марию Храмову. Пусть попробуют ее убрать. Или как-то себя проявят. А тут уж и мы не оплошаем.

– Положишь мне план на стол. И чтобы знали только ты и я. Понял?

– Да, ваше императорское величество.

Государь милостиво кивнул.

– Под каким предлогом ты собираешься ее вызвать в Москву?

– Государь, я полагаю, что ей напишет отец. Возможно, он заболеет, – предположил Романов.

И написал бы, и заболел, и даже помер бы князь Горский, если это понадобится во имя государственных интересов. Но у императора было другое предложение.

– Я сам напишу ей, – мурлыкнул самодержец.

– Государь?

– Княжна послужит истинным украшением двора, не так ли?

– Да, ваше императорское величество.

Его величество сощурился, как никогда напоминая тигра на охоте. Мягкие лапки, очаровательная улыбка, шикарный мех, а под всем этим великолепием – клыки и когти.

– И я позабочусь, чтобы это украшение получило достойную оправу.

– Прекрасно! Теперь у нас есть, чем освещать дорогу, – съехидничала я.

Ваня насупился.

– Машка!

– А что? Такой цвет, такая насыщенность! Под второй глаз аналогичное украшение не желаете, сударь?

– Ехидна эфиопская, – проворчал братик.

А вот не надо шляться где попало. Тогда и не попадет!

Ваня решил сходить в гости к мамаше.

После разрыва дипломатических отношений она к нам и шага не делала. Жить хотелось. Я к ней тоже не рвалась, полагая, что спокойнее буду. А то ведь пришибу еще дуру такую!

Вот Ваня и решил наведаться, заодно и денег ей отнести. И наткнулся на очередную гулянку.

Деньги маман приняла, тут же послали за добавкой, а Ваню начали расспрашивать обо мне. Слово за слово, вылетело – поймали, и морду набили.

Я так поняла, что начал драться именно Ваня. Кто-то из мамашиных гостей прошелся на мой счет, вот и не вынесла душа поэта. Дал в ухо, получил в глаз – почти равноценный обмен.

Победила, как водится, дружба, а именно – околоточный, которому свистнули соседи. Их мамашкины гулянки доставали до печенок, равно как и глупость и хвастовство. Мне было соседей искренне жалко, но что тут сделаешь? Пусть терпят!

Ваню я из участка забрала, а что там будет с той же мамашей – меня и не интересовало. Думаю, еще месяц общественно-трудовых работ пойдет ей только на пользу. И соседи отдохнут. А то ведь подожгут ее одной веселой ночкой. Я бы подожгла. Или хотя бы на стреме постояла.

– Балбес малолетний. Охота тебе была с дураками связываться!

Ваня сопнул носом. Тоже разбитым, кто б сомневался.

– Ты бы их слышала!

– Зачем? Я уши по утрам мою, а ты хочешь, чтобы я их грязью забивала?

– И мать туда же… она на тебя обиделась!

– Надеюсь, она хоть не заявила, что сиськой меня кормила и последнее отдавала? – уточнила я.

Ваня фыркнул.

Он как-то и сам забывал, что я Мария Ивановна, а не Мария Петровна. Так уж получилось.

– Этого не было. Но что приняли тебя как родную…

– Ваня! Цыц!

Я подняла руку, останавливая словоразлив.

– Извини, – осекся братец.

– Уже извинила. – Я махнула рукой. – Просто давай договоримся, ты мне весь этот бред не пересказываешь, хорошо?

– Хорошо.

– Если что – расскажи все Благовещенскому, ладно? Если есть что-то важное. А мне не надо.

– Так я и сделаю, – Ваня сдаваться не собирался.

Не знаю, что именно он рассказал генерал-губернатору. Но Благовещенский меня порадовал нестандартным решением.

Примерно в десяти метрах от дома, где жила мадам Синютина, появилась будка околоточного. И началось круглосуточное дежурство.

Гулянки прекратились сразу же.

А кому понравится, если у тебя веселье, а тут околоточный, приходит, берет за шкирку и нудно объясняет, что общественный порядок нарушать нельзя? Никому не понравится.

Соседи перекрестились. А я эту проблему и вовсе из головы выкинула. Меня больше волновало другое.

Безопасность для меня – и детей.

* * *

Выезд в лощину был назначен через два дня. Я активно готовилась.

Детей я с собой туда не возьму. Но защитить их надо. Это – мои дети. Сначала я за них любого порву, а затем уж буду разбираться, кто и зачем приходил, так-то.

Но и себя хорошо бы защитить. А вот как?

Магия земли, некромантия и немного фантазии. И вы получите такой шикарный результат, что ужаснутся все. Просто – все.

Не успела.

Защиту пришлось проверять намного раньше. И на другом объекте.

Вечером я, как обычно, сидела с мелкими. С Нилом мы играли в кубики, я специально заказала такие – с буквами. Здесь они пока еще были в новинку.

Мы строили замки, разрушали их… да, это вам не набор конструктора, который у меня был когда-то.

Металлический, тяжеленький, полоски разной длины, уголки, болты, гайки, отвертки в действии, собирай хоть качели, хоть трактор, схемы прилагаются. Какие там трансформеры? Не смотрелись они рядом с этим набором!