Отец появлялся не часто и разговоров избегал, ему не хотелось говорить о том, что было и чего не было в эти годы. Но мне надо было узнать, почему Свенельд, с детства закаленный во всех битвах, бросил на произвол судьбы того, кто был для него больше, чем сыном, и что он скажет Рюрику, когда им доведется встретиться?

В одну из ночей, когда я никак не могла заснуть, ко мне явилась тень матушки. Вот уж о ком я совсем не думала, так это о ней.

– Мы все друг перед другом виноваты, – говорила она, – ведь далеко не всегда можно понять то, что в мире творится.

– Как мне не хватало тебя все эти годы, – подумала я, – но где же мне было тебя взять. А теперь поздно, все поздно.

На этот раз пришел отец и сел напротив меня

– Скажи, почему ты оставил нас тогда? – вырвалось у меня то, о чем я хотела его спросить все это время.

– Ты никак не можешь успокоиться, – усмехнулся он, – но ведь и ты не пошла за своей дочерью, а с ней кто-то должен был быть.

– Но я не знала, что она была в Киеве, – не выдержала я.

– Ты тем паче не вернулась бы, знай о том, да и где еще она могла быть?

Он был прав, он, как и всегда был прав.

– Я любила князя больше жизни, никто не мог стоять на моем пути.

– А он просто шел наперекор всему, и только, и стоило ли оно того, – услышала я слова отца.

Вот на том и закончился наш разговор, у меня не оставалось сил и времени больше. Страшная боль заставила меня замереть и простонать. Лицо дочери, Святослава, все, что я еще видела в те минуты, и все исчезло куда-то в тот же миг.

Часть 5: Похищенная. Василиса

Глава 1 Моя жизнь

У всех моих бабушек и прабабушек, да и у матушки моей была бурная жизнь. Все начиналось с княжны ставшей королевой Умины, дочери князя Гостомысла, приведшего своих людей на когда-то брошенные родные земли. Она стала потом королевой датчан и родила для Гостомысла нового князя Рюрика, так внук сменил деда в Новгороде, иначе, если бы он не родился или сгинул где-то по дороге, то мир был бы другим. Но он вернулся, как и Гостомысл когда-то на земли отцов и дедов, этот славный род не прервался.

К сожалению, о героических женщинах мы знаем меньше, чем о князьях, а ведь без них никого и ничего не было бы на этом свете.

Умина, оказавшись в плену у короля, не пропала, не сгинула, осталась цела и невредима, да и наследника сохранила, а потом к деду отправила – вот где настоящий подвиг в нашем суровом мире.

Истории мужей-князей останутся в веках, а мне бы хотелось рассказать историю про судьбу жены и матери, и любимой, так вероломно забытой чуть ли не сразу после ухода любой из нас.

Но было так, говорят, что прабабка моя погибла в плену у печенегов, где-то там сгинула без следа. Бабушка была отважна до безрассудства. Она с восторгом смотрела на мужа и сына, но словно бы и не видела дочь. Матушка из-за этого очень страдала. Она немало сделала для того, чтобы стать для меня близким и дорогим человеком, помня, как пусто и холодно ей было вместе с матерью. Но судьба распорядилась иначе, отец и дед не могли терпеть друг друга, и все они сделали, чтобы разлучить нас. Они ссорились все чаще, а мы должны были принять ту или другую сторону. Она оказалась хорошей наложницей, но плохой дочерью. Выбрала князя, возлюбленного, хотя и не была его женой. Я ее понимала и не могла судить, но и простить того, что она нас так часто бросала тоже не могла. Она не слишком отличалась от бабушки, вот уж точно яблоко от яблони недалеко падает. О бунте против бабушки в юности она быстро забыла.

Я появилась в Киеве, чужом для меня граде, когда была еще жива старуха Ольга. Когда-то она была злорадной старухой, а потом стала кроткой овечкой. Но это не спасло ее от гнева подданных и старых богов, которых она не задумываясь предала, когда бегала за византийским императором, но так и не добилась его благосклонности. Даже новый бог ей не помог, да и что ей тогда могло бы уже помочь. Я с самого начала была не робкого десятка, бунтовала против всех, робкая, покорная старуха не могла меня испугать, да и буйная бы не испугала тоже Я не разделяла восторгов матери к отцу. Он никогда ко мне не приближался, был даже дальше, чем воины и воеводы. Все ко мне относились тепло и нежно, но только не грозный Святослав.

Матушка часто заверяла, что, когда я родилась, он был совсем другим. А после его внезапного ухода в мир предков, все стало другим. Но я не слушала боянов, которые пели ему славу, там он был еще дальше, чем в моей памяти. Наверное, легче всего любить того, кого никогда не видел. Но я его не видела и не любила, потому что была оторвана и от него, и от матери по его милости, обвиняла ее даже в том, в чем она не была повинна. И от ненависти моей было даже меньше шага. Он виделся мне только слабой тенью, невесть откуда взявшейся.

Старуху Ольгу я ненавидела и боялась. Она так властно на меня взирала (но это можно почувствовать только когда живешь с ней рядом). Меня называли ведьмой, но, если кто-то и был ведьмой, так это она, а не я. Но еще больше, чем саму старуху, я ненавидела ее верную рабыню, черную девку Малушку. Старуха без нее никак не могла обойтись. Она обо всем знала, до всего ей было дело.

И от Святополка, с которым не раз сводила ее темная ночь, у нее родился сын. Правда представить себе эту поганую девку в объятьях князя было трудно, него спокойно могла приворожить, и никуда бы он от нее не делся. А Святослав был на многое способен, и кто там знает в какой момент она к нему подъехала, и что творила с ним, чтобы подняться из грязи и занять хоть какое-то положение в княжеском дворце. Все говорили, что ради сынка своего она готова была на что угодно, никого в расчет не брала, лишь бы ему было хорошо. Мерзкий взор ее всегда был устремлен в сторону Олега или Ярополка. Но они —то и вовсе на нее не смотрели, словно ее и не было поблизости. Да только Малушка с этим не собиралась мириться. Но как не пыталась холопка склонить к чему-то моего деда, ничего у нее не выходило, он оставался в стороне, и не видел, не слышал того, что она от него хотела. Надменность и насмешки воеводы смутили и оттолкнули бы любого, но только не эту мерзавку. Она оставалась неутомимой в желании добиться того, чего ей хотелось

В моей большой и светлой комнате всего было