Но ведь это могла быть и проверка на то, не шпионка ли я на самом деле. Я понимала, что должна сказать в таком случае: что я не могу ей помочь; что я правда ушла от Вонвальта и покинула службу, желая забыть о той части моей жизни. Что ей нужно поговорить с обенпатре Фишером и рассказать ему о своих опасениях. Мне следовало притвориться, что я ничего не понимаю, и извиниться.

Однако я смотрела на нее и видела несчастную юную девушку, на месте которой в иных обстоятельствах могла оказаться я; девушку, на которую напали. На которую напали не единожды, а дважды, и которая отчаянно хотела освободиться от всего этого.

Поэтому я сказала:

– Я могу тебе помочь. Ты права, за этим я и пришла сюда.

И, к моему облегчению, она зарыдала еще сильнее и наклонилась, чтобы крепко меня обнять. Она устроила впечатляющее представление. И я полностью ему поверила. За мной пришли несколькими часами позже, в глухой ночи.

XXI

Пленницы

«Прирожденное право каждого человека на его свободу есть краеугольный камень цивилизованного общества».

Лорд Вальдемар Константин

Меня одурачили. Как я и подозревала, Эмилия оказалась наживкой, скользившей по поверхности пруда. Она хорошо сыграла свою роль. То, что именно она поначалу отказывалась говорить со мной, стало впечатляющим штрихом.

У них был ключ. Они двигались бесшумно и быстро, как убийцы. Я едва успела проснуться, прежде чем ощутила, как чьи-то руки грубо схватили меня и сунули в рот кляп. Я вырывалась и пыталась кричать, но тщетно. Они явно делали подобное не в первый раз. Мне на голову натянули мешок из грубой, колючей ткани, так что я не видела, куда меня тащат. Впрочем, вскоре я ощутила, что мы спускаемся вниз. Наконец я перестала сопротивляться. Это было бесполезно и быстро утомляло.

Они отнесли меня вниз, в недра монастыря. Несмотря на вонючий мешок, натянутый мне на голову, я чувствовала запах влажных камней и слышала, как капают грунтовые воды. Еще здесь было холодно; будучи одетой в одну лишь ночную рубашку, я начала дрожать.

Прошло еще какое-то время, и я услышала звуки, похожие на шум повседневной жизни – голоса, хлопанье и скрип дверей и мебели и, удивительнее всего, женский смех. Затем мы остановились, и я услышала громкий стук мясистого кулака о тяжелую деревянную дверь.

– Да, – донесся из-за нее приглушенный ответ. Дверь распахнулась. – А, вот и вы, – продолжил тот же самый голос. Я ожидала услышать Уолтера или Фишера, но голос был другим, более низким и ровным; он заполнял комнату, как разлитое из чаши масло. – Усадите ее в кресло.

Меня опустили в кресло и стянули с головы мешок. Я оказалась в уютном на вид кабинете, освещенном свечами. Когда-то эта комната явно была тюремной камерой, хотя и большой. Теперь же вдоль стен стояли книжные шкафы, а пол покрывали ковры и циновки. Человек, велевший нам войти, сидел за столом, который украшали различные безделушки и орнаменты. На столе лежали стопки учетных книг.

– Ты знаешь, кто я? – спросил хозяин кабинета. Он был упитан и одет в дорогой на вид дублет и чулки. Его пальцы Вонвальт назвал бы «пальцами торгаша» – они были толстыми и унизанными кольцами. У него было суровое, жестокое лицо, темные волосы и пышная темно-рыжая борода.

– Зоран Вогт, – предположила я.

– Молодец! – с наигранной радостью ответил он. – Ты видела меня раньше? Или ты просто догадливая девица?

Я ничего не сказала. Я не видела его раньше, но мне казалось, будто видела, ведь за последние несколько месяцев он стал большой частью нашей жизни. Я пала духом, сообразив, что Вонвальт, отправившийся за Вогтом и Бауэром в имперский путевой форт в Греше, шел по ложному следу.

– Можете нас оставить, – сказал Вогт мужчинам, которые принесли меня сюда. – Думаю, со мной ничего не случится. Вы ведь ее обыскали?

– На ней нет ничего, кроме сорочки, – сказал один из верзил.

– Тогда проваливайте, – сказал Вогт, и верзилы ушли. Вогт долгое время смотрел мне в глаза. – Значит, Правосудие решил отправить в монастырь шпионку. Расскажи-ка мне, что ему известно.

Я ничего не сказала.

– У меня нет времени на глупые игры, девка. Рассказывай, что знаешь, сейчас же.

Я помотала головой. Мне хотелось плакать – скорее от досады, а не от чего-то еще. Я уже давно не ощущала себя столь беспомощной.

Вогт набрал в грудь воздуха, затем вздохнул. Он взял кубок с вином, стоявший на краю стола, и сделал большой глоток.

– Твой хозяин доставил мне уйму хлопот, – пробормотал он, с силой ставя стеклянный кубок на место. – Все разбегаются в ужасе. – Он замахал руками в воздухе и издал протяжное «у-у-у», будто изображая призрака. – Словно сам Император приехал сюда, в Долину, и прогуливается среди сточных канав и околевших от холода попрошаек.

Я продолжала молчать. Я не знала, что сказать. Конечно же, я не собиралась ничего рассказывать Вогту добровольно, но желание раскрыть все и блеснуть умом оказалось сильнее, чем я думала.

Вогт снова схватил кубок и осушил его. Судя по его пунцовым щекам, он был немного пьян.

– Мои люди говорят, что Правосудие взял нескольких бойцов шерифа и отправился на юг искать меня, – сказал Вогт, – но его пристав все еще ошивается в городе, шляется по трактирам и борделям. Ненасытный тип этот Брессинджер. Осмелюсь предположить, что через год по городу будет носиться целый выводок черноволосых грозодских ребятишек. – Вогт усмехнулся. – Что он здесь делает? Приглядывает за тобой или у него какое-то другое задание?

– Кто рассказал вам обо мне? – со злостью спросила я. – Уолтер? – Мне вдруг захотелось выдать этого мерзкого старикана.

Лицо Вогта на миг приобрело озадаченное выражение.

– Ты о том старом извращенце, который постоянно дежурит у ворот? А он-то здесь при чем?

– Он участвует в ваших махинациях, – заявила я. – Вы не так уж умны, и я заметила. Он привлекает к себе больше внимания, чем конь перед случкой.

Недоумение Вогта быстро сменилось веселостью. Он гортанно расхохотался.

– Ты ведь не о его контрабандном самогонном дистилляторе говоришь? Он гонит бренди в одном из старых подземелий! У этого идиота же совсем нет мозгов… причем буквально. – Вогт снова рассмеялся. – Ты что, подумала, будто мы отправили шпионить за тобой этого полудурка? Мне даже страшно за Правосудие, если он не смог найти себе в помощники никого поумнее тебя.

От насмешек Вогта меня обуял