– Тот ребёнок? Случайно не повезло ему. Дети – сущие ангелы. Они в принципе не способны на дурной поступок, и мы их не трогаем. А малышке просто не повезло, её заколдовали по ошибке. Нашим коллегам из соседней группировки была нужна не она.

– А кто же?

– А вот это уже сугубо личное дело наших коллег.

– Значит, выбор может пасть на кого угодно?

– Ни в коем случае. Во-первых, надо понять, что Бизанго не терпит анархии. Все работают на своём месте. В том числе и правосудие.

Жан Батист перечислил степени каждого члена. Руководство это: император, президенты, три королевы, вице-президент. Верхушку можно назвать своего рода «генштабом». Существуют ещё и королевы воздуха, некая «ведущая королева», она же обычно супруга императора. Список менее важных должностей походил на французский: премьер, советник, адвокат, секретарь, казначей, суперинтендант… Военные звания: генерал, принц, бригадир, майор, снова какой-то шеф-детант и солдат.

В конце списка притаились самые интересные должности – палач, который обязан обеспечивать большинство голосов по принятию решений, ловец или охотник, чья задача доставка виновных на суд, и часовой или страж, пресекающий проникновение нежелательных элементов на закрытые мероприятия.

По словам Жана Батиста, здешнее отделение одно из дюжины в регионе Сен-Марк. Каждым из них руководит президент-основатель, он же император. Иногда другим представителям иерархии позволяется создавать автономные ячейки под эгидой верховного правителя. Важнейшим принципом является незыблемость границ, и в случае необходимости серьёзные споры решает императорский совет, которым в свою очередь руководит избранный император всего региона.

Целью деятельности Бизанго, как неоднократно подчёркивал Жан Батист, были поддержание ночного порядка и уважения к этому времени суток. Кроме того, оно гарантирует защиту семьям участников, а по мере посвящения в рядах организации оказывается всё население региона.

– Для больных и неимущих это сущая благодать, поскольку мы таким помогаем бесплатно, – пояснил Батист. – Но и кнута без пряника не бывает. Если что нарушишь, и обществу не по нраву – пожалеешь.

– Вы имеете в виду нарушителей спокойствия, или кого попало?

– Кого попало? – Ни в коем случае! Всё делается по справедливости. Допустим, кто-то находился на улице в неурочное время и его заколдовали. Почему? Потому что ему там нечего делать в такой час. Заколдовали, но не сильно, в виде предупреждения на будущее. Он, конечно, приболеет, но это станет хорошим уроком.

Жак пожал плечами – мол, не понимаю, как люди не понимают очевидного.

– Но если кто побеспокоит одного из наших без повода, и его вину докажут, то ему мы укажем на место, чтобы не рыпался. У нас тоже имеются свои рычаги воздействия.

– В этом арсенале, – пояснил он, – есть как заклинания, так и порошки, украдкой наносимые на спящую жертву. С этой целью палачи подстраивают ловушку в местах, где жертва бывает часто. Порошок, рассыпанный в форме креста, как вам известно, опасный капкан для малого ангела-хранителя ти бон анж, а без него гаитянину не спастись. Помиловать виновного может только президент, и лечение обойдётся недёшево.

– Говорят, будто мы едим людей, – сменил тему Жан-Батист. – Да, едим, но не в кулинарном смысле. Мы пожираем дыхание жизни.

– Эрар говорил, что вы и не такое можете.

– Комендант может говорить, что хочет.

– Он сам себе тайное общество, – пошутил я, припомнив разговор на Петит Ривьер в Арбоните. Ответной улыбки не последовало.

На наших глазах происходило что-то непонятное, не был ли в этом замешан Эрар? То, как он живописал нам Бизанго, шло вразрез с тем, что мы видели на собрании, куда он же нас и привёл, представил Жану Батисту и всю ночь наслаждался происходившим.

– А когда обычно ваши кого-то похищают? – спросила Рашель.

– По ночам, – быстро ответил Батист, затем, подумав, добавил. – Хотя заклятье может настигнуть и днём. Как только станет известно, что кто-то болтает лишнее. Если это тот, кто общается с белыми или докладывает шишкам в верхах о том, чем мы тут занимаемся. Он, конечно, попробует скрыться, но его всё равно найдут. И кое-кому придётся дважды пройти сквозь землю – провалиться и выскочить обратно.

– В виде зомби? – спросил я напрямик.

Жан смерил меня взглядом.

– Каждого злодея ждёт наказание. Недаром поётся… – Его высокий голос снова перенёс нас в ночной Гонаив:

Последние слова Жан пропел, едва сдерживая смех.

– А как поступают с ворами? – спросила Рашель.

– Факт воровства необходимо доказать. Всегда. Получив жалобу, мы приступаем к расследованию. Если факт подтвердился, мы ставим капкан. Проворовавшийся Шанпвель вылетает из организации пробкой.

– Но он может бежать? – спросил я, вспомнив рассказ Инара про то, как ему удалось улизнуть.

– Тому, кто виновен, бежать некуда. Мы отыщем его на краю земли, или на горной вершине.

– А за океаном?

– Да хоть на улице Нью-Йорка.

– Но здесь, на вашей земле, этим занимается участковый?

– Здесь да, впрочем, как и везде. Большинство преступлений совершается ночью, а это наше время. Участковому положено быть в курсе, и мы его информируем. Он в любом случае узнает, что и как. Если изобличённый преступник скрывается на чужой территории, а мы пришли за ним, тамошний участковый не станет вмешиваться в наши дела. Тем более, участковый, как правило, и хунган и президент Шанпвеля. Днём он носит мундир, а ночью меняет кожу.