Единственная о ком я могу думать бесконечно, с щемящей болью в сердце и сумятицей в мыслях – это Мелания. Я физически ощущаю увеличивающееся между нами расстояние. То, что я сотворил с ней вчера… Поддался безумию, гневу, ревности. Меня и сейчас трясет, как только я вспомню, как Али лапал Мэл, и что еще мог сделать, если бы не его фраза про татуировку. Бл*дь, у меня даже мысли не было, что она может быть среди шлюх, развлекающих толпу. Конечно, я не узнал ее. Черт, это какой нужно быть дурой… НЕ могу понять ее, не могу. И это сводит меня с ума. Каждую минуту. Я задыхаюсь от гнева, от чувства вины, разрывающей сердце боли. Но я уже ничего не могу исправить.

Выругавшись вслух, закуриваю прямо в офисе, не опасаясь пожарной сигнализации. У меня ее отключили, еще пару недель назад.

Я сто раз перебрал одни и те же документы и собрался уже уходить, когда в офис, деликатно постучав, зашел Кристиан. Смотрю на него сквозь облако дыма, не понимая, какого черта он тут делает, когда все разошлись. Если честно, я совсем про него забыл. И, после вчерашнего, не хочу с ним работать. Он ничего не сделал, но его грязные лапы тоже трогали мою женщину.

– Заходи, Кристиан. Присаживайся, – официально произношу я, указывая на стул возле круглого стола, примыкающего к моему. – У тебя что-то срочное?

Парень делает вид, что не замечает, как накурено в офисе, невозмутимо глядя на меня.

– Нет, вообще-то, я по личному вопросу.

Я приподнимаю брови с некоторым удивлением глядя на нежданного визитера.

Крис убирает руку в карман и достает оттуда небольшой листок бумаги, протягивая мне.

– Что это? – не двигаясь и не моргая, спрашиваю я, глядя на Кристиана взглядом, от которого он резко начинает потеть.

– Я нашел в кармане, после вечеринки. И решил, что будет правильнее отдать тебе, – запинаясь произносит парень, дергая узел галстука, словно ему душно.

– Верный ход, – киваю я. – Что-то еще?

– Ты принял решение в отношении моего назначения?

Ухмыляясь, откидываюсь на спинку кресла, оценивающе изучая краснеющего Кристиана. А парень не дурак. И знает, как выжать максимум выгоды из сомнительной ситуации.

– Ты в команде, – отвечаю я, снисходительно улыбаясь. – Поздравляю.

– Спасибо, Адам. Я могу идти?

– Конечно.

Оставшись один, я выкуриваю еще сигарету глядя на смятый листок бумаги, не решаясь прочесть содержимое. Выходит, Мэл сказала правду. Она действительно хотела передать через Кристина послание. Это тоже своего рода предательство. Даже если она была в отчаянии и ненавидела меня. Могла дождаться меня, и мы бы все решили. Каждая ее новая выходка будит во мне эмоции, которых я сам в себе не подозревал. Невозможно контролировать себя, когда видишь, как к твоей женщине прикасаются чужие руки. К черту все ее мотивы. Она допустила подобное. Теперь кажется очевидным, что не желание найти массу приключений на свою задницу заставили ее спуститься к гостям. Каким бы не был повод – в любом случае, она хотела избавиться от меня. И будет пытаться. Снова и снова. Особенно теперь…

Обхватываю голову руками, закрывая глаза и какое-то время неподвижно сижу, слушая бешеное биение своего сердца. Мне не нравится то, что я делаю, не нравится то, что я чувствую. Я хочу исправить неисправимое, но сам уже ничего не контролирую. Я становлюсь тем, кем никогда быть не хотел.

Но не могу остановиться. Хотя бы раз поступить правильно. Это выше моих сил.

– Я не могу тебя отпустить, Мэл, – хрипло бормочу себе под нос. А потом резко протягиваю руку, словно боясь передумать, и читаю то, что она написала в записке.

Ничего особенного. Все предсказуемо. Ее имя и координаты близких. И просьба помочь, спасти от похитителя.

От меня спасти.

Поздно…

– Вот, здесь обезболивающие таблетки, – Амир положил небольшой черный чехол на прикроватную тумбочку, и с беспокойством оглядел меня с ног до головы. – Мелания, мне жаль, что я не могу тебе помочь.

– Я понимаю. Саадат – твой босс, – я прикоснулась к своим вискам, почувствовав себя немного лучше, избавившись от железного плена. – Все нормально, Амир. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Мне тоже жаль, что пришлось вчера обмануть тебя. Я просто больше не могла оставаться на вилле, и это была очередная глупая попытка спастись.

– Он успокоится, и… он все исправит, Мелания. Я уверен, он не хочет причинять тебе боль. Мужчина, вроде Адама, теряет голову, если видит, что на его женщину посягают другие.

– Мне ничего от него не нужно. Я хочу, чтобы он просто оставил меня в покое, – шепчу я, вновь глядя в окно.

– Саадаты до последнего бьются за тех, кто им не безразличен. История повторяется… – задумчиво произнес Амир. – Это проклятье, но таковы их чувства. Он был рожден таким, но его трудно понять девушке, которая выросла в другой стране. У вас нет ничего общего, кроме, разве что, чувств, которые свели двух противоположных людей.

Так суждено.

– Мне плевать, Амир, – грубо отрезаю я. – Прости. Я просто хочу побыть одна. Можешь не рассказывать зачем, ты меня привез сюда. Мне уже все равно. Дубай, так Дубай. Даже когда-то хотела сюда попасть. Что ж, мечты сбываются, черт подери.

Вымученно улыбаюсь Амиру, и снова отворачиваюсь, усаживаясь на высокую кровать. Обстановку номера я не замечаю. Мне не до изучений дизайна и новых, незнакомых арабских символов. Здесь все такое одноразовое, пустое. Холодное. Из ближайшей мечети слышен звук молитвы.

Я чувствую себя так, словно весь мир покрылся льдом, глаза перестали различать цвета, видеть яркие краски. Теперь все в черно-белом свете… нет, вру. В черном, только в черном цвете.

Я не думаю о Саадате. Просто не впускаю мысли о нем в свою голову, защищаясь. Обнимаю подушку, глядя на закат, который кажется мне серым. И думаю о маме, о Сэм, о Томасе. О Ките – своем друге детства. Пытаюсь вспомнить что-то хорошее, радостное из жизни. И нахожу… нахожу убежище, спасение, тепло и заботу в воспоминаниях о папе. Представляю, как он обнимает меня, защищает, берет на руки и кружит по гостиной. Ему нравился мой смех.

Мне нужно вспомнить, за что я так люблю жизнь.

И когда я засыпаю, я вижу ЕГО лицо. Джареда. Снова. Он улыбается мне, одевает на меня ушки Минни, берет за руку. Я смеюсь над его шуткой, а потом мы катаемся на детской горке, и я будто невзначай, прикасаюсь к нему, притворяясь напуганной. Эти первые прикосновения… кончиками пальцев. Тепло разливается по всему телу. Джаред гладит меня по плечам и ключицам, глядя на меня серебряными озерами, в которых отражаюсь я… так приятно чувствовать его руку на своем пульсе… Напротив сердца, которое бьется в его сильной, горячей ладони.

А потом он выдирает мне сердце из груди, и я просыпаюсь.