Но дома у меня больше нет.

* * *

Судя по тому, как сменилась обстановка за окном, я снова в Анмаре. В небольшой комнатке, куда меня кинули люди в черных одеждах с непроницаемыми лицами, идеальные натренированные солдаты, которые принадлежат… кому? Не знаю и знать не хочу.

Полная апатия ко всему, что со мной делают… зачем и кто… Я сажусь на твердую, низкую кушетку, разглядывая облезлые стены. Комната сильно отличается от всего остального дома, точнее, очередного дворца, в котором я оказалась. Раньше я бы испытала восхищение, оказавшись в одном из замков, похожих на дворец Жасмин из «Алладина», но теперь я вижу изнанку арабской сказки. Эта страна показала мне все круги ада, но при этом, декорации всегда были роскошными. Лицемерие этого мира иногда зашкаливает, но я больше не ищу логики, ничему не удивляюсь.

Я просто устала, обессилела. Сворачиваюсь в позу эмбриона, закрываю глаза, и пытаюсь заснуть. Чтобы ни о чем не думать, чтобы, не дай Бог, не впускать в мысли того, чье имя не хочу произносить.

Физическая боль от грубого вторжения Саадата давно прошла, но осталась та, что не проходит бесследно.

Не знаю, сколько часов я сплю. Как только дверь в мою комнату открывается, резко просыпаюсь, разглядывая мужчину, стоящего в дверном проеме. Комнату наполняет аромат резкого, тяжелого, восточного парфюма.

И впервые, я рада… что это не Адам. Видеть его не хочу. Этот же ублюдок, мне пока ничего не сделал. Пока… но в его глазах я вижу… вижу, что собирается сделать. Сжимаюсь в маленький комочек, в который раз жалея о том, что некому меня защитить, просто некому… даже Амир не пойдет против воли хозяина и не спасет меня.

– Наверное, ты не привыкла к такой обстановке, – Али смотрит на меня исподлобья. Его черные глаза, напоминают мне два обуглившихся уголька.

Джареда я боюсь, правда боюсь в некоторые моменты… но Али лишь хочет, чтобы его боялись. Он выглядит по-королевски жалким, скользким… он мне не нравится. Я не испытываю ни трепета, ни страха, гордо поднимая подбородок.

– Вы все равно не получите то, что вам нужно, – холодно отрезаю я. Высокомерие в моем голосе задевает Али, и я слышу, как он скрипит зубами.

– Какая самоуверенность, милая, – он делает шаг ко мне, но я даже не вздрагиваю. – Корона тебе не жмет?

Я не удостаиваю его ответом, просто смотрю то в окно, то на облезлые стены.

– Неужели ты не хочешь перебраться в шикарную спальню, где за тобой будет ухаживать прислуга? Всего лишь несколько ночей… мне надоест, и я верну тебя своему братцу. Я всего лишь хочу взять то, чем он так дорожит, – Али делает еще один шаг ко мне, и вытягивая руку, прикасается к локону моих волос. Накручивает на указательный палец. Мерзость. – Платина…

– Вы ошибаетесь. Ему плевать на меня.

Али глухо рассмеялся.

– О нет, прекрасный цветок. Еще никогда… никогда я не видел Адама таким, из-за…шлюхи. Из-за какой-то шлюхи. Боюсь, ты не представляешь, сколько их у него было.

Спасибо, что напомнил, Али. И я уже видела трех из них… Даже больше. Забыла включить Беатрис в бесконечный список.

– Его ярость не была связана со мной, вы ошибаетесь, – пытаюсь убедить Али в том, что ему нет никакого смысла отнимать у Джареда то, в чем он и так не нуждается.

– Что ж, дело не только в Адаме, – рычит Али, хватая меня за подбородок. Я вынуждена посмотреть ему в глаза, почувствовать, как противный палец араба скользит по моему подбородку и губам. Желудок скручивает, словно меня сейчас вырвет. – Я хочу тебя попробовать. Что он нашел в тебе? Ты хороша. Безумно красива. Такая светлая… глаза, волосы. Мы питаем слабость к таким, и частенько покупаем подобных шлюх из Европы. Но внешности мало, чтобы свести с ума Адама, или одного из Саадатов. Чем же ты удерживала его интерес? Я хочу узнать… что в тебе такого, – я кладу руки на его запястья, пытаясь убрать, защититься.

– Не трогайте меня, – с вызовом прошу я, пытаясь убрать его мерзкую руку.

– Не думал, что сопротивление так будоражит кровь. Это так необычно, sharmutah. Мне нравится, продолжай, – Али дернул меня за локон, и я поступила так, как уже привыкла: замахнулась на него, вовремя вспомнив, кто он и где нахожусь… но было уже поздно.

– Ого. Тигрица, – мужчина обхватил меня за плечи и толкнул на кровать. Я чуть было не ударилась головой о стену, успевая опереться на локти, чтобы смягчить падение. – Мне нужна твоя ласка, коготки оставь для моего брата.

– Ни один из Саадатов больше ко мне не прикоснется, против моей воли, – Али хватает меня за запястье и смеется в лицо. Я уже не удивляюсь всему, что происходит. Животные, и что им всем от меня нужно? Дом полон шлюх, а им все мало.

– Ты мило сопротивляешься, но насилие не доставит мне удовольствия, детка. Расслабься, больно не будет, – хрипло шепчет Али, но его голос зарождает во мне лишь отвращение. Он поднимает мою абайю, вверх по ногам, ведет раскрытой ладонью по бедру… а меня вот-вот вырвет.

– Конечно, мой господин… – со стоном выдыхаю я, закусывая губы. В черных глазах Али вспыхивает такая похоть, накрывает меня удушливой волной. Отвратительно. Хватка мужчины ослабевает, он предвкушает совсем не то, что я собираюсь ему дать.

Я делаю то, что и должна сделать девушка, когда до нее дотрагивается маньяк, или мужчина, который не должен к ней прикасаться. Бью его коленом между ног, резко. Он орет во все горло, широко распахивая глаза. Тяжело дышу, пытаясь скинуть его тяжелое тело с себя, но все тщетно. Пробую ударить снова…

– ЧЕРТОВА ДРЯНЬ! И это ему нравится? – рычит Али, вставая и дергая меня за волосы. Одной рукой он придерживает место, куда я его ударила. – СУКА! Ты за это заплатишь… никто и никогда не поднимал на меня руку! Ты просто жалкая, западная шлюха! Грязная sharmutah. Один день в камере пыток, заставит тебя одуматься. Уверен, Адам еще не познакомил тебя со своим лучшим другом. – Али поднял меня над кроватью, и потащил в сторону двери. Схватил за шкирку, как беззащитного котенка. Я не кричала, не умоляла о помощи. Зачем тратить силы?

Мне никто не поможет в этом доме.

– ЧЕГО МОЛЧИШЬ? Ударила… меня… наследника! Чертова дрянь. Я буду драть тебя, как шлюху, когда одумаешься. Одумаешься, и сама ко мне придешь и раздвинешь ноги. Если, конечно, жива останешься, – Али вылил на меня бесконечный поток отборных ругательств на арабском. Мужчина кинул меня в руки одного из своих слуг, и отдал сухой приказ:

– Ты знаешь, куда ее бросить.

Я закрыла глаза, не представляя, что меня ждет на этот раз. Пыталась не поддаваться страху, надеясь, что «пыточная камера» значит совсем не то, что я думаю. Проходит несколько минут скитаний по бесконечным коридорам шикарного дворца, прежде чем я чувствую, как меня небрежно кидают на холодный, каменный пол. Колени и ладони рук содраны, из бледной кожи сочатся струйки крови… оглядываю темницу, в которую меня кинули.

И теперь, это уже настоящая клетка, уже не золотая… по крайней мере, здесь нет никаких приспособлений для пыток. Уже радует. Немного отдышавшись, я прислоняюсь спиной к стене, разглядывая свою темницу. Из фонтанчика бьет вода, а в противоположном углу комнаты находится странная каменная постройка, имитирующая природные скалы. Это даже красиво. Чувствую себя, правда, так, словно я в зоопарке. Будто я животное, загнанное в клетку.