– Галант, – прошептала Миалинта. – Галант из рода Аргоната.

– В память о героическом поступке Галанта. Зельгард стал комендантом славного, но небольшого приграничного городка. Сомневаюсь, что он мечтал об этом. Зельгард еще молод. Он мог бы и дальше служить на Юге, в куда более крупном городе. Или перебраться в Вер-Гориндор, чтобы на ойгурных балах рассказывать о своих подвигах. Думаю, этого достаточно, чтобы невзлюбить и тебя, и твоего дядю. Вы для него стали наказанием. И ведь комендант наверняка до сих пор уверен, что поступил правильно, бросив даточных солдат, а все погубил безрассудный поступок Галанта. И вот он стоит над бездной Подземелья. Вряд ли он держал лигур в руках. Завернул его в мешок или во что-то другое, но это неважно. Важно то, что он решил приберечь пустышку. Подумал, что еще пригодится. В конце концов, ее можно продать. Какой бы опасной она ни была, мало ли найдется безумцев, готовых отдать за нее целое состояние. Так или иначе, Зельгард спрятал лигур. «Не так далеко. Не так глубоко». Спрятал так, что Мурдвин еще долгое время мог «наслаждаться его вибрацией», которая «прорывалась к нему через землю и камень». Думаю, тут вариантов немного.

– Карнальская каменоломня, – кивнула Миалинта.

– Именно! Идеальный вариант. Скинуть в какую-нибудь расщелину на самом дне заброшенной ветки. Никто не найдет. Если не будет знать, где искать. Но кое-кто узнал.

– Орин…

– Да. Ты сама мне говорила, что два года назад он выкупил именно такую – заброшенную – ветку. Над ним смеялись, потому что не знали, зачем ему это нужно на самом деле.

– Почему Зельгард рассказал ему о лигуре?

– Не знаю. Уверен, они и сами не предполагали, к чему все это приведет. Возможно, сошлись в своей ненависти к Багульдину и его жителям. Оба хотели вернуться в престольный город. Встречались, обсуждали, как объединить усилия. Возможно, Орин убедил Зельгарда, что все изменится, если он сменит Тирхствина. Пообещал воплотить планы, которые он продвигал через Совет, разбогатеть и поделиться с комендантом. Не знаю… Тут могут быть разные варианты. Да это и не так важно.

– А что важно?

– То, что Зельгард рассказал Орину о Мурдвине, о Лианиле, о том, как должен был выбросить, но вместо этого спрятал опасную пустышку.

– И Орин решил действовать.

– Да. Выкупил заброшенную ветку. Потратил месяц на работы в ней. Нашел пустышку и вернул ее в город. По словам Мурдвина, год или два назад.

– Значит, лигур и сейчас в Багульдине.

– Наверняка. Не удивлюсь, если Орин хранит его в своем доме. Где-нибудь в подвалах – подальше от своей комнаты, чтобы ненароком не стать черноитом. Уверен, сам он ни разу не прикасался к пустышке. Для этого есть наемники.

– Не понимаю. Зачем Орину губить город?

Теперь Миалинта ходила по комнате, а я опять принялся рассматривать фигурки из «Марша легионера».

– И если он хочет его уничтожить, почему сам остался? Мог уехать вместе с другими каменщиками, с теми, кого уговорил бежать.

– Тут все сложнее. Не забывай, туман пришел не из-за лигура. Наверняка пустышка как-то связана с мглой, но для нас важно другое. Из-за лигура появляются фаиты. В этом нет ничего страшного до тех пор, пока они спокойно уходят в новую жизнь. Все меняется в тот момент, когда двойники начинают страдать. Мурдвин говорил, что, когда их лишают свободы, они выдыхают страдание. Именно оно привлекает туман. Чем больше страдания, тем сильнее туман, понимаешь? «Он окутывает все забвением».

– Но откуда пришел туман?!

– «Отовсюду», – вновь повторил я слова Мурдвина. – «Густой туман никуда не ведет. Теперь все стало туманом. Идти можно только в его глубь». Понимай это, как хочешь, но говорю еще раз: сейчас нам важно не это.

– А что?! – порывисто, с надрывом спросила Миалинта. – Прости… Я очень хочу разобраться.

– Вспомни все, что слышала об Орине. То, что он последние полгода дни и ночи пропадал в мастерской. Готовился к ярмарке. И чем ближе был туман, тем усерднее он работал. Весь двор у него завален изделиями – от мелких поделок до статуй и фонтанов. И это только во дворе! Уверен, у него весь дом, все подвалы забиты статуями, фигурами… Ты никогда не задумывалась, сколько сил для этого требуется?

– У него есть помощники.

– Да, но их не так много. А сам Орин находит время, чтобы ходить на званые обеды и рассказывать гостям о безумных баштанах, которые замуровывали врагов в стены своей спальни.

– К чему ты клонишь?

– Помощников у Орина гораздо больше.

– Ты думаешь…

– Да. Ему помогают фаиты. Он хорошо знает об их особенностях. Быть может, лучше всех нас. Ведь он давно с ними общается. Наемники Орина используют купол ясности, чтобы передвигаться в тумане. Мы сами видели. Но такие поездки – дело нехитрое, несложное. А вот вкалывать в мастерских каменщика… Сомневаюсь, что кто-то из двойников просто так на это согласится. Они родились для новой жизни. И тут одними обещаниями не отделаться.

Первое время Орин ничего не знал о тумане. Два года назад, когда лигур вернулся в Багульдин, стали изредка появляться фаиты. Возможно, их выпускали помощники Орина или гости его дома, скорее всего – другие каменщики. Поначалу Орин боялся двойников. Отпускал. Затем началась травля фаитов. Убийства. Казни. Зельгард объявил их мерзостью. И тут Орин смекнул, что у него в руках настоящие рабы.

– Рабы?!

– Почему бы и нет? Отлавливай фаитов, запирай в подвале. И заставляй работать. Вместо оплаты – обещание со временем выпустить. Отработай как следует две недельки или месяц – и гуляй себе на здоровье.

– Безумие…

– Тенуин говорил, что, по слухам, именно в квартале Каменщиков долгое время работало убежище.

«Кто-то впускает двойников к себе домой. Судя по всему, какой-то богач. Многие фаиты уходят туда». В этом есть логика.

– Орин заманивает фаитов. Обещает помочь, а вместо этого – запирает в подвале?

– Да.

– Но зачем ему столько фаитов? Если б это было правдой…

– Фаиты умирают.

– Что?

– Тенуин рассказывал, что двойники, потерявшие надежду, исходят мглой и умирают. Думаю, став рабами, фаиты умирают очень быстро. Это привлекает воинство Хубистана.

– Безумие… – Миалинта опустилась на диван.

Задумавшись, она то и дело трогала косу, но в те минуты я не задумывался об этой странности.

– Поначалу Орин довольствовался бесплатными рабами. Когда пришел туман, он решил играть по-крупному. У него появилась возможность взять все и сразу. Туман окружает город. Он скупает полгорода и ждет.

– Чего?

– Ждет, когда все окажется на грани гибели. Рассчитывает в последний момент выбросить лигур в Подземелье. Думает, что мгла сразу отступит. И когда очистится дорога до Целиндела, первым делом отправит гонцов к эльгинцам. Во всем обвинит Тирхствина. Скажет, что тот обезумел после смерти сына и самоубийства жены, что решил в итоге похоронить себя самого, а заодно и весь город. Что достал спрятанный лигур, призвал туман, а под конец убедил Городской совет открыть заслонки – залить Багульдин свирным огнем. Вспомни, в кузнях не было ящиков с меткой оруны. Орин заявит, что до последнего верил в спасение, отказался бежать с другими каменщиками и сделал все, чтобы провести традиционную ярмарку, что готов был погибнуть вместе с городом, среди основателей которого был его предок – Торгорд. Это произведет впечатление на людей в Вер-Гориндоре. «Вот каким должен быть настоящий наместник!» Более того, они с Зельгардом наверняка заявят, что узнали о существовании лигура и сами выкрали его из резиденции. Городской совет поддержит своего главу. В итоге Орин получит все. Во-первых, ярмарка пройдет под его именем. Во-вторых, большинство прибыльных заведений Багульдина окажутся в его собственности. В-третьих, он опорочит Тирхствина и, возможно, займет его место. Это будет достойным возрождением рода.