– Алло, нет, не Евлампия. Она не можетподойти, ее вместе с Рейч в мешке заклинило. Спальном. Ну… не знаю, может,через час, через два… А кто ее спрашивает? Миша? Откуда? Манекенщица вам нужна?Погодите.

Лизавета подошла к кровати и приложила сотовыйк моему уху.

– Слушаю, – воскликнула я.

– У тебя там чего происходит? –пропел Миша. – Какой мешок? Зачем ты в него залезла, дурочка противная!

– Потом объясню. Я, к сожалению, на самомделе попала в идиотскую ситуацию, лежу вместе с Рейчел в обнимку, дажепошевелиться не способна.

– Надеюсь, твоя спутница роскошнаяблондинка, – хихикнул Миша, – я, как ты понимаешь, не по этой части…О-о-о… а-а-а!

– Что случилось? – заволновалась я,вслушиваясь в крики, которые издавал стилист.

– Вот черт! – донесся голосАни. – Мышь по комнате прет! Наглая какая! Ща я ее туфлей пристукну…

– А-а-а, не убивай! – колотился вистерике Миша. – Она живая, просто выгони! О-о-о…

Вопль оборвался, в ухе застыла тишина.

– Эй, вы живы? – испугалась я.

Почувствовав нервное напряжение хозяйки,Рейчел попыталась вырваться из мешка, не сумела и громко завыла:

– У… у… у…

– Замолчи, – зашипела я, пытаясьпонять, что происходит в бутике. – Аня, Аня, ау, отзовись!

– Все путем, – ожила трубка, –кинула в дебильную мышь банку с сахаром и, понимаешь, попала! Она лапкиотбросила, а Мишка в обморок завалился. Очень он у нас трепетный, не способендаже таракана раздавить. Во второй раз сегодня ему валерьянки наливатьприходится.

– Почему во второй? – вскинуласья. – В «Лам» грызуны стаями ходят?

– Ты ничего не знаешь?

– А что случилось?

– На Шульгину бандит напал, вчера поздновечером. Она с какой-то тусовки возвращалась, вошла в подъезд, а там грабитель.Налетел, ударил по башке, драгоценности забрал, деньги, сумку. Ирка безсознания упала. Ваще! Сволочь!

– Не может быть, – прошептала я.

– Подонок! – кипела Аня. –Мразь! Хочешь кого обобрать, скажи по-человечески: «Дай кошелек», – мигомвсе с деньгами расстанутся. Идиотов мало из-за рублей собой рисковать. Зачем побашке-то лупить? Ума нет? Если найдут, то за убийство пойдешь…

– Безнадега, – послышался издалислабый голос Миши, – менты даже не пошевелятся. Протокол составили, делооткрыли и забыли. Потом в архив спихнут. Небось наркоман это был, они от ломкизвереют.

– Она умерла? – робко спросила я.

– Жива, – горестно ответилаАня. – Жуткое дело!

– Наверняка это была баба, – вновьподал голос Миша, – они злые. Ни один мужик так себя не поведет.

– Шульгина в больнице? – прервала ястилиста.

– Ага, к ней никого не пускают. В Склифележит, в реанимации, – пояснила Аня. – У нас, ваще, бардак, тысегодня не приходи: Сонька орет, Роберто огнем плюется! Во дела: Реутовузарезали, Мадлен арестовали, Ирку ограбили.

– Кто тут в рабочее время посторонними разговорамизанимается? – завизжал высокий голос.

– Чума, – зашептала Аня, –Сонька приперла. Сиди дома, нечего тут маячить, позвоню, когда понадобишься.

– О какой манекенщице шла речь? –полюбопытствовала Лиза, кладя мобильный на тумбочку.

– Ерунда, – обтекаемо ответилая, – рабочий момент. Может, попытаться пассатижами «раскусить» «молнию»?Очень жарко, тесно, и в туалет охота.

– Девочки, кушать! – крикнула изкухни Юлечка.

Стая, бойко цокая когтями, понесласьзавтракать. Рейчел, понявшая, что сейчас начнется раздача вкусной каши с мясом,взвыла еще пуще и принялась с утроенной силой пинать меня всеми четырьмялапами.

– Дайте ей еду, – заорала я, –скорей!

– Уже несу, – откликнулась Юлечка изасюсюкала: – Ах ты мое солнышко, ешь, ешь, бедняжка.

Перед мордой стаффихи оказалась миска,наполненная гречкой. Урча от восторга, Рейчел принялась заглатывать угощенье,изредка она кашляла, и тогда комья каши сыпались внутрь мешка. Мне сталообидно. Конечно, о собаке следовало позаботиться, но ведь я тоже проголодалась.

– Дайте воды, – потребовала я.

– Сейчас, – закивала Юлечка иубежала, унося пустую миску.

Стаффиха сыто рыгнула.

– Ваши манеры, мадемуазель, далеки отидеала, – вздохнула я. – Не вздумайте испортить воздух, мызадохнемся.

– А вот и водичка, – заквохталагде-то под моим ухом Юля, – пей, ласточка…

Слегка удивленная ее нежным тоном, я скосилаглаза и увидела в руках у Сережкиной жены круглую никелированную миску.

– Пей, душенька, – пропела Юля,подставляя собаке емкость.

– Воду следовало дать мне! –обозлилась я.

Миска переместилась влево.

– Пожалуйста, – совершенно спокойнозаявила Юля. – Хотя, думаю, лучше будет умыться после того, как тебявынут.

Я хотела сказать, что хочу пить, а несовершать водные процедуры, но тут в комнату вошли двое мужчин.

– Что у вас случилось? – веселоосведомился один.

– Лампа не может вылезти из мешка, –затараторила Юлечка. – Заклинило «молнию», а ткань, из которой сделанспальник, особо прочная, абсолютно не режется.

– Сейчас поглядим, – мрачно буркнулвторой мужчина. – Юра, вынимай ГС сто десять.

Но Юра вместо того, чтобы подчиниться, сначалапару раз медленно моргнул, потом с изумлением спросил:

– Леш, а зачем она в спальник вперлась?

– Вопрос не ко мне, – еще сильнейпомрачнел Юра.

– Лампа змею боится, – бойкопояснила Лизавета. – Пресмыкающиеся по ночам не спят, ползают, ищут, когобы укусить.

– Так в Москве живете, – напомнилЮра, – не в степи. Вот там всякой нечисти полно.

– Вынимай ГС, – поторопилЛеша, – хватит трепаться.

– А она всегда с собакой спит? – неуспокаивался Юра.