— Я научил Чанчунь играть! Дело в том, что…

— Неважно! Ей это не нужно!

Девушка опять превратилась в кроткое создание с опущенными от стыда глазами. Она бросила робкий извиняющийся взгляд на Тараса, понимая, что своим рассказом создала эту ситуацию, но шишки достанутся только ему. Поклонилась Лю Чену и вылетела в коридор.

— Зачем ты это сделал? — спросил чинаец. — Эта игра не для всех!

— Но я думал, что наоборот!

— Послушай, Тарас! — Лю Чен немного успокоился. — Все не так просто! Здесь в Чинае с этой игрой не шутят. Скоро поймешь! И ты здесь не для того, чтобы оставаться простым ТОПом и охотиться на чиновников. Тем более, чинайских!

— А что они — особенные?! — Тарас понял, что опять начинаются недомолвки. Так что уж лучше идти напролом.

— Я хочу помочь Чанчунь. Вы знаете, что ее родители… Да что там родители! Она сама пострадала от зарвавшегося чинуши местного разлива.

В этот момент Тараса пронзило понимание, что Чанчунь чем-то очень похожа на Миру. Те же густые темные волосы, та же комплекция, пусть и немного изящнее, глубокий взгляд. И та же судьба — сельская девушка, которая столько всего натерпелась, но не растеряла свою человечность.

— Этот Гуожи Яо объект нашей игры, нашего протеста. Я просто помог девушке немного разрядиться. А сам думаю поехать и завалить этого паразита. Конечно, когда выпишут из вашей клиники!

— Что? — лицо Лю Чена окаменело от неподдельной тревоги. — Ты собираешься убивать госслужащих в Чинае?

Тарас горделиво кивнул.

— Зачем тебе это?

— Наше движение не имеет границ. Там, где можем — будем уничтожать бюрократов, пока не изведем всех.

— Только не в Чинае. Тарас, здесь все не так!

— А как, Лю Чен?

Лю Чен резко оборвал разговор и предложил прогуляться по воздуху.

Два дня назад Тарас вышел во двор первый раз. Снаружи здание оказалось совсем не таким, как внутри. Мрачные посеревшие стены чего-то похожего на храм сливались с окружающим его скудным пейзажем. Горы уходили под самое небо. На их вершинах лежал вековой снег, а в долине зеленела весна. Здесь же — между небом и землей — были только камни и редкие растения. Но гнетущее впечатление уносилось прочь после первых же глотков свежего горного воздуха. Вот и сейчас оба собеседника, сощурившись от яркого Солнца, молча созерцали горную красоту Чиная.

— Ты меня удивляешь, Тарас! Я был уверен, что тебе не надо объяснять твою роль. Ты не такой, как остальные бунтари.

Лю Чен повернулся и внимательно посмотрел в глаза рукраинца.

— Здесь ты неоправданно рискуешь, когда нападаешь на любого клерка. Твоя задача — это масштаб! Весь мир! Понимаешь?

— Но что плохого, если я избавлю этот мир от еще одного?!

— Я просто хочу, чтобы ты сделал больше, чем просто убил очередного паразита.

Лю Чен повернулся к Солнцу и закрыл глаза — то ли от удовольствия, то ли, чтобы прервать буравящий взгляд Тараса.

— Вы опять недоговариваете, Лю Чен!

— Не торопи события, Тарас! Лучше готовься к поездке. Я познакомлю тебя с интересными людьми. А через две недели у нас назначен "Час Х", которого все так ждут. И он будет твой, Тарас! Потому будет очень хорошо, если ты доживешь хотя бы до своего триумфа.

— Приняли только мой проект?

Лю Чен открыл глаза и в голосе прозвучали веселые нотки:

— Вот это я понимаю! Деловой разговор куда лучше. Нет, конечно! Ты не один. Но твой проект обещает быть урожайным. Над ним работает целая команда и впереди еще много вопросов.

— Лю Чен! Давно хочу спросить Вас — а как Вы стали разработчиком?

Чинаец махнул рукой в сторону узкой тропинки и неспеша пошел по ней к соседнему зданию.

— Я не разработчик в прямом смысле. Скорее я из тех, кто определяет цели и вдохновляет. А пришел так же, как и все — жизнь подвела.

— Вы тоже хотите очистить мир от социальных паразитов?

— В некотором смысле. Ведь это такой себе модный штамп — социальный паразит. Жизнь намного сложнее и у нее есть причины быть такой, какая она есть. Я всего лишь хочу сделать ее лучше. Ты ведь тоже?

Он повернулся к Тарасу и рукраинец кивнул:

— Конечно!

2

Новая одежда смотрелась безупречно. Никаких запахов секонд-хенда, к которым Тарас давно привык. Никакой едкой вони, обычно присущей недорогим вещам из Ali-Express. Голубая шелковая рубашка отдавала легким ароматом изысканных духов. Тарас вобрал их полной грудью, сожалея, что уже через минуту обоняние привыкнет к запаху и перестанет его замечать. Зато будут замечать другие! Сегодня Тарас уезжает и вот-вот в палату войдут врач и медсестры. Стоя перед зеркалом он еще раз отметил, что вместо того, чтобы набрать вес, похудел еще больше. Ему объяснили, что во время болезни организм ослабел и сбросил все лишнее. Но в конце концов сегодня уже второе июня и это значит, что после прихода в сознание Тарас находился в клинике два месяца. За это время пора бы уже окончательно вернуться в привычную форму. Доктор Ли Джанг как-то сказал, что теперь Тарас стал другим, потому что они его изменили. При этом хитро — по-чинайски — заверил, что на самом деле он восстановит прежнюю форму и все будет в порядке. Так что же все-таки — изменили или вернется в форму? В зеркале перед Тарасом стоял отнюдь не "мешок с дерьмом", как он называл себя последние месяцы. У этого красавца не было отвисшего живота. Даже не было животика — Тарас поднял рубашку и на его месте увидел граненые кубики пресса! Крепкие руки с проступающим рельефом мышц — причем обе выглядели одинаково. Грудь не то, чтобы колесом, но похоже, что к тому идет. На вытянутой шее скуластое лицо — никаких отвисших щек и подбородка. Отражение в зеркале, хоть и радовало Тараса — а как же, о такой фигуре мог только мечтать! — в то же время сильно беспокоило. Что они со мной сделали?

Он застегнул последнюю пуговицу на рукаве, довольный тем, что протез стал совсем родным и легко справляется с такой тонкой работой. Вспомнились изнурительные тренировки, прокачка новых нервных связей, которая чуть было не лишила Тараса оставшихся. И в тот момент, когда чувство благодарности к Ли Джангу и девушкам развеяло все сомнения и распахнуло душу настежь, дверь в палату охнула.

Доктор Ли Джанг шел первым. Как всегда, светился радостью и чем-то запредельным. За ним стайкой влетели пять молчаливых девушек в пестрой праздничной одежде. В них красавицы обрели сказочность, неожиданную после длительного