– А почему нужно было скрывать, что жена принимаетнаркотики?

– Да потому, что наркотические бредни всем давнонадоели, – Анита Станиславовна досадливо поморщилась, и сперва Селуяноврешил было, что она недовольна его тупостью, а потом сообразил, что этойгримаской она выражает свое отношение к тем самым наркотическим бредням. –Мода на наркотики и вдохновленное ими творчество прошла. Если бы сталоизвестно, что Лариса наркоманка, интерес к ее картинам мгновенно потух бы.

– Значит, какой-то интерес все-таки был?

– Очень незначительный, да и тот весь от начала доконца сделан руками Валерия. До сих пор считалось, что Ларисино видение мира,отраженное в ее полотнах, – это выражение ее оригинальности и нестандартности.На этом можно было играть, это можно было продвигать. Но при условии, что никто– понимаете? никто – никогда не узнал бы, что она принимает наркотики и все еекартины не что иное, как наркотические галлюцинации. Тогда это перестало быбыть интересным и модным.

– Ну хорошо, пусть надо было скрывать от всех, нолечить-то ее можно было? Анонимно, никто и не узнает. Врачи все-таки соблюдаюттайну пациентов.

– Врачи – да, а все остальные? Николай Александрович,вы живете в мире иллюзий. В наше время невозможно сохранить ни одну тайну, ужвам-то это должно быть известно. Не зря же существует пословица: пока знаетодин – знает один, когда знают двое – знают все.

– В общем, конечно, – не мог не согласитьсяСелуянов.

– И еще одна немаловажная деталь… Вам чаю подлить?

– Спасибо, не нужно. Чуть позже, если можно, –благородно отказался Коля, строя из себя воспитанного. На самом деле послесверхобильного завтрака, которым попотчевала его Римма Ивановна на кухне вквартире Риттеров, он уже не мог смотреть ни на еду, ни на питье. Однако иотказаться от предложенной чашечки чаю он не рискнул, не дай бог хозяйкаобидится и контакта не получится, так что первую и пока единственную порциюзеленого чая он тянул по капле. – Вы хотели сказать про важную деталь.

– Да. Если бы Ларису начали лечить и, может быть, дажевылечили, то что стало бы с ее полотнами?

– А что с ними стало бы? – не понял Селуянов.

– А вот этого никто не знает. Вполне возможно, ониостались бы такими же свежими и самобытными. Но ровно настолько же возможно,что Ларисины работы превратились бы в обычные ремесленные поделки, которые нето что продвигать куда-то и выставлять в салонах, а даже в художественной школестыдно показывать. Откуда ее самобытность и оригинальность, от природы или отстимуляторов? Кто может точно знать?

– То есть вы хотите сказать, что Валерий Станиславовичумышленно не лечил жену от наркомании?

– Я думаю, что так оно и было, – печальнопроизнесла Волкова. – Мне неприятно об этом говорить, но, раз Ларапогибла, нужно наконец расставить все точки над «i». Господи, сколько раз яговорила с Валерием, убеждала его, что нужно прекращать разводить эти тайнымадридского двора вокруг Ларисы, черт с ней, с живописью и мировой славой, еслидевочка пропадает на глазах! Пусть она не станет знаменитой художницей, но затобудет здоровой и живой.

– А что вам отвечал на это ваш брат?

– Чтобы я не лезла не в свое дело. Он не выбиралвыражений и всегда отличался прямотой. Но поймите же… – Она вдруг такпосмотрела на Николая, словно именно от него зависело решение вопроса, лечитьЛарису Риттер от наркомании или нет. Взгляд был умоляющим и полным неподдельнойболи. – …поймите, все это было бессмысленным, все это не имело никакойперспективы, кроме единственной – трагической.

– Почему? – осторожно спросил Селуянов, чувствуя,что сейчас должно прозвучать что-то важное, и опасаясь это важное спугнуть.

– Потому что Лариса была не особо разборчива в связях,как, впрочем, все наркоманы. Она приводила к себе в мастерскую бог знает кого,и в любом случае огласка была неизбежной. Кроме того, она была еще илесбиянкой, и ее партнерши тоже приходили в мастерскую. Так что все прекраснознали, кто она и что.

– Насчет лесбиянки… – Коля сделал вид, что ошарашен,хотя Римма Ивановна своих подозрений от него не скрывала. – Откуда вы этознаете? Может, досужие сплетни?

– Николай Александрович, неужели я похожа на человека,который будет пересказывать сплетни?

– Нет, – честно ответил он.

Потому что Анита Станиславовна Волкова на такого человекасовершенно не была похожа. Ну просто ни капельки.

– Несколько месяцев назад Лариса впервые сделала мневполне недвусмысленное предложение. Я надеюсь, вы пощадите мое достоинство и незаставите пересказывать эту отвратительную сцену в деталях. Мне удалось сделатьвид, что я ничего не поняла. Но спустя очень короткое время все повторилось. Апотом еще раз и еще. После этого я перестала бывать у брата, если Лара быладома. Мне неприятно было с ней сталкиваться. А недавно, буквально на прошлойнеделе, мы с Валерием вместе обедали в ресторане на Чистых прудах, совсем рядомс мастерской. И зашли к Ларисе.

– Зачем? – быстро спросил Селуянов. – Это онвас уговорил пойти?

– Нет, что вы, это вышло совершенно случайно. Хотя идеюподал он, тут вы не ошиблись. Я сильно натерла ноги, до крови, новые туфлинадела, – Волкова чуть смущенно улыбнулась, словно признавая, что такойумной и красивой женщине не пристало делать столь глупые ошибки и надеватьновые туфли, не разносив их предварительно в домашних условиях. – Мне нужнобыло срочно купить пластырь и заклеить ноги, и Валерий предложил зайти кЛарисе, это близко. Мне, честно признаться, очень не хотелось с нейвстречаться, но боль оказалась сильнее, чем мои предпочтения. Во всяком случае,я была уверена, что при муже она ничего такого себе не позволит. И потом, визитбыл бы всего на несколько минут.

– И что случилось в мастерской? Ведь там что-тослучилось, верно?

– Верно. Лариса на звонки в дверь не открывала, иВалерий открыл своим ключом. Короче… Он был в ужасе от того, что увидел.

– Что именно?

– Ларка крепко спала в объятиях какой-то девицы. Обеголые, под одеялом. Можете себе представить состояние Валерия?

– С трудом, но могу. Что он сделал?

– Ничего. Подошел поближе, посмотрел внимательно иушел. Вернее, нет, он ждал, пока я в ванной ноги заклею пластырем, потом мыушли вместе.

– То есть он не стал ее будить? Не стал ничеговыяснять?

– Николай Александрович, надо знать Валерия. Зачем онстанет ее будить? Что он будет выяснять? И что она может ему ответить? Чтоничего не было и ему все приснилось? Он получил информацию и сделал выводы, воти все. Но, конечно, он был в шоке. Мне-то было легче, я уже знала, что Ларисапредпочитает женщин, а Валерий оказался совершенно не готов к тому, что увидел.

– И какие же выводы сделал ваш брат?