– Замечательно. Мне интересно знать, на что ты способна, – говорит Николас, и Эмма с некоторым недоумением на него смотрит. – Я уже множество раз говорил, что мои дети, за исключением Аарона, не имеют никаких талантов – разве что способны, не считая, тратить мои деньги. И когда мои добрые друзья по бизнесу, – его голос делается ядовито-насмешливым, и сразу становится понятно, что никакие они не друзья, – рассказывают о тех или иных добродетелях своих детей, мне остается лишь вежливо улыбаться и молчать. Вечно говорить об Аароне, как заезженная пластинка, я не могу. Я бы с удовольствием говорил о тебе, как Билли рассказывает о своей старшей дочурке-пианистке или младшей – актриске, но о тебе я предпочитаю молчать.

Диана смотрит на руки, лежащие на коленях. Эмма хмурится. Билли – Билл Стрикленд – их давний знакомый, человек, сделавший миллиарды на полезных ископаемых, которыми занимается. Николас и Билл то и дело меняются строчками в местных рейтингах журнала «Форбс».

Его дочери действительно пианистка и актриса. Причем если старшая считается довольно талантливой в узких профессиональных кругах, то младшая – настоящая оторва, начавшая свою карьеру в шоу-бизнесе в качестве светской львицы, а потом снявшаяся в нескольких кино, что подарило ей широкую известность. Билл любит говорить о том, какие у него талантливые детки, – особенно в те моменты, когда сыновья Николаса влипают в очередную неприятность, которую тотчас начинают освещать все СМИ.

– Я надеюсь, что тебе понравится, папа, – не поднимая головы, говорит Диана. Ей кажется, что в горле что-то мешает, но она старается не обращать внимания.

– Оценивать буду не только я, – вдруг говорит отец. – На балу будет продюсер – естественно, в маске. Он-то и посмотрит, на что ты способна, девочка.

«Ты увидишь, на что я способна, папочка», – говорит Диана про себя.

– Уолтер? – спрашивает Эмма, и глава семейства Мунлайтов приподнимает брови.

– Ходят слухи, что ты попросил его протежировать какую-то группу, – спешно поясняет его жена.

Диана улыбается одним уголком губ. Ее обман еще не раскрылся.

– Ох уж эти слухи, – ослабляет галстук на шее Николас. – Вырвал бы языки всем, кто их распространяет.

– Эта девушка... – осторожно начинает Эмма.

– Мне никто, – рявкает Николас и в порыве чувств стучит кулаком по столу. А потом сухо и каркающе смеется: – Стоит кому-нибудь помочь, и этого человека тотчас приписывают мне в дети, любовницы или любовники. Идиоты. Весь мир – идиоты, забывшие, что такое добродетель.

– При чем здесь добродетель, дорогой? – осторожно спрашивает Эмма. Ее бокал с вином опустел, и ей тотчас подливает его кто-то из обслуживающего персонала, немо стоящего у стены.

– При том, что некоторые помогают неимущим, а я решил помочь глупой девчонке, которая развеселила меня утром. Еще вопросы? – пытливо смотрит на жену Николас. – В чем еще я должен тебе отчитаться?

– Ты не так понял, дорогой, – улыбается Эмма, – я вовсе не прошу тебя отсчитываться. Я хотела, чтобы ты со мной поделился.

Он ничего не отвечает на это – вновь начинает есть буйабес. А в самом конце ужина, перед тем как встать из-за стола, говорит Диане:

– Покажешь себя хорошо – получишь все.

И уходит, набирая Уолтера. Последнее, что Диана слышит, как отец гаркает:

– Та девчонка, о которой я тебе говорил, – что с ней?

Понимая, что речь идет о Санни и ее группе, Диана моментально встает и почти бежит следом за отцом, игнорируя мать. Она незаметно выскальзывает следом за ним, идущим по коридору в свой кабинет. Ее шаги – неслышны. Диана даже не дышит, пытаясь понять, что говорит отец.

– Талантливая, говоришь? Победила в конкурсе? – спрашивает у Уолтера тот. – Знаешь-ка что, пусть выступит на благотворительном балу. Хочу посмотреть. Да, болван! – рявкает он и вдруг резко оборачивается и видит дочь.

– С тобой свяжутся мои люди, – пытливо глядя на дочь, говорит в трубку Мунлайт, сбрасывает звонок и спрашивает: – Что ты хотела?

– Я докажу, что лучше! – громко и быстро говорит первое, что приходит на ум, Диана.

– Лучше кого? – уточняет отец.

– Лучше всех!

И на этом Диана, чувствуя, что ком в горле начинает мешаться еще сильнее, спешно уходит. Она не думала, что отец будет приглашать эту девчонку, о которой сказал Уолтеру, на бал. И что теперь? Вместо группы этой рыжей появится «Стеклянная мята». Как отец отреагирует на это? А ведь они еще не заключили договор с Биг-Скай Рекордс...

Диану охватывает глухое раздражение – он что, решил сравнить их? Эту Санни и ее, собственную дочь? Черт! Как это бесит! Как бесит!

Она возвращается в свою спальню и, не включая свет, с размаху скидывает со стола вазу с живыми цветами. Ей ужасно надоела эта золотая клетка, эти условности, этот насмешливый взгляд отца и вечно обеспокоенный – матери. Все достало! Пошло все к черту! Все!

Диана раскидывает вещи и успокаивается не сразу – минут через десять. А потом на слабых ногах идет к шкафу и достает картину «Дом на самом краю неба», смотрит на нее и плачет от бессилия и обиды. И в это же время за окном начинается гроза – она внезапно налетает на улицу, угрожающе гремит, бьет молниями, словно хлыстами, заливает город – дождь стоит стеной. Потом в газетах напишут, что молнии попали в телевизионную вышку и в чей-то жилой дом, и даже едва не убили человека – он с трудом выжил. А сейчас Диана покрасневшими и опухшими глазами отстраненно наблюдает за тем, как небо то и дело освещается грозным светом, и все с большей и большей злой уверенностью говорит сама себе: «Я смогу. Я сделаю ее! Я заслужу!»

В конце концов ее старания приведут к успеху.

А «Стеклянная мята», скорее всего, будет выступать в масках. Потому что это гребаный благотворительный бал-маскарад!

Диана смеется.

А потом зачем-то набирает Дастина – но он, как и всегда, не отвечает ей. Замечательно. Она отдаст кулон ему прямо в руки. Эффект неожиданности – тоже хорошо.

Думая о Дастине, она становится спокойнее. Но все спокойствие мигом пропадает, когда ей звонит Кристиан.

Отвечать на его звонки Диана не собирается. Слишком уж сильно он ее раздражает. Слишком сильно она сожалеет о том дне, когда, поддавшись странному порыву, она улетела с ним на море и напилась. По ее мнению, Кристиан просто воспользовался ее беспомощностью на том проклятом берегу. И она искренне не понимает, почему с того момента он бегает за ней. Ее раздражает его странная привязанность. Однако Диана хоть и с трудом, но признается себе, что отчасти ей это нравится – его настойчивое внимание повышает самооценку. Но то, в чем она никогда себе не признается, так это в том, что не отпустит так просто верную собачку.

Кристиан звонит и звонит – не переставая. И в конце концов Диана берет трубку – это их своеобразная игра.

– Что надо? – рявкает Диана.