Кроме нас сюда приезжает известный камерный духовой оркестр и несколько довольно знаменитых исполнителей – я успеваю увидеть их в коридоре. Мне это нравится – если успею, послушаю отличную музыку.

– Похоже, тут будет самая дорогая скучная туса, – говорит Чет, лежа на диванчике, закинув ногу на ногу.

– Какая тебе разница, – пожимает плечами Сью, приводя себя в порядок перед зеркалом. – Главное, что неплохо заплатят.

– Вот именно, – подхватываю я. – И мы увидим море.

– Зачем нам море, если мы не сможем поплавать в нем, – хмыкает Чет. Видеть желаемое и не брать – это не про него.

– Зато тут крутой воздух, – не сдаюсь я, хотя мне безумно хочется хотя бы намочить ноги в лазурной воде, но я понимаю, что нас не пустят гулять по территории поместья.

Единственный вариант – на обратном пути попросить водителя не везти нас в Нью-Корвен, а забросить в городок неподалеку. Кажется, там должны быть неплохие пляжи, хотя эта местность не считается курортной – море тут слишком холодное, а побережье – каменное.

Отдыхать едут южнее, туда, где климат более мягкий, а пляжи песчаные.

Мы ждем вечера, когда поместье, словно по волшебству, загорается огнями и становится похожим на резиденцию волшебников – наверняка с высоты оно просто искрится. Мы переодеваемся, проверяем свои гитары, устраиваем последнюю мини-репетицию, даем друг другу «пять», а около девяти часов один из помощников распорядителя бала приглашает нас следовать за собой. Он то и дело переговаривается с коллегами по рации, и я понимаю, что организовывать подобную масштабную вечеринку – дело крайне сложное. Вместе с инструментами мы погружаемся в микроавтобус и снова по окружной – чтобы не дай бог не встретиться гостям! – едем ко дворцу.

Чем ближе мы подъезжаем к нему, тем лучше я слышу голоса, смех, музыку – духовой оркестр уехал на нескольких микроавтобусах куда раньше нас. А еще я то и дело вижу вертолеты – многие именитые гости прилетают именно на них. Шум медленно накатывающих волн я различаю с большим трудом, но все-таки в груди что-то радостно сжимается, когда сквозь деревья я вижу море, над которым не так давно село солнце – на западе небо все еще бледно-розовое, а на востоке сгущается плотная тьма. Зато чувствуется свежий морской воздух, и волосы ласково треплет соленый ветер.

Вилла Мунлайтов поражает мое воображение. И хоть нас привозят не к парадному входу, который образуют лестница из белого мрамора, колонны в два этажа и грациозный фронтон, я понимаю, до чего же красив и величественен этот дворец! Кажется, что это не современное здание, а настоящий образец классической архитектуры с античными элементами. И я издалека любуюсь панорамной оконной вставкой почти во всю высоту особняка на заднем фасаде, стройными балюстрадами, балконами, опоясывающими особняк, вытянутыми арочными окнами, в которых горит яркий свет. Я бы сфотографировала это великолепие, но наши телефоны остались у охраны.

– Сколько они вбухали в этом домик баксов? – спрашивает Нейтан, который, кажется, не разделяет моих восторгов – он смотрит на все это подсвеченное великолепие с отвращением.

– Ты не сумеешь досчитать до стольки, приятель, – весело отзывается Чет. – И таких бабок тебе никогда не заработать.

– Не сомневаюсь, – мрачно отзывается Нейтан.

– Забейте, – говорю я, глядя на дворец. – Давайте просто отлично сделаем нашу работу, получим удовольствие...

– И деньги, – вставляет Чет.

– И деньги, – легко соглашаюсь я и продолжаю: – А потом махнем на море.

– Достала со своим морем, – ворчит Нейтан, но я понимаю, что он согласен. Чет – тоже. И Сью ничего не имеет против. Она, как и многие другие девчонки, уже запала на Чета, а он и рад ей улыбаться.

Нас подвозят к одному из примыкающих к центральной части особняка блоков с отдельным входом. Мы выходим, и я смотрю на это огромное светло-серое – словно оно попало под лунные лучи – здание и чувствую себя чертовой Золушкой, которая заслужила то, чтобы попасть на королевский бал и краем глаза увидеть принца.

Только мне не нужны принцы – я никогда не верила в них. И я не собираюсь оставлять здесь свою туфельку.

Главное – не оставить здесь свое сердце.

Ну и конечно, получить деньги.

Мы идем по каким-то коридорам и слышим громкие голоса. Такие громкие, что невольно становимся свидетелями разговора.

– Тебе ли жаловаться, дорогуша? Это ты увела у меня Николаса. – Говорит грудным голосом какая-то женщина. – А потом тебе в наказание его увела эта... с позволения сказать, дама.

– Эта сучка настраивает Николаса против моих сыновей! – выплевывает второй женский голос – злой и высокий. – Конечно, тебе легко рассуждать о божьем наказании, дорогая! Твой сын на коне – это все знают! А мои?!

– Аарон знает, что такое отцовское почтение, – усмехается первая женщина. – А вот Джек и Уилсон... В армии Уилсон, наверное, больше не употребляет наркотики?

Следом раздается громкий звук – как будто бы что-то падает и бьется.

– О, прости, милая, кажется, не стоило тебе напоминать лишний раз о том, что ты не смогла воспитать своих мальчиков достойно.

– Замолчи!

– С другой стороны, наши сыновья – кровные братья. Если хочешь, я возьму твоих мальчиков к себе... на перевоспитание, – в грудном голосе явно слышится насмешка.

– Заткнись, я тебе сказала! Это же ты подстроила все так, чтобы Николас узнал о наркотиках! Ты!

– Я всего-навсего посчитала, что отец должен знать о вредных привычках своего ребенка.

– Пошла ты! И зачем я только согласилась с тобой поговорить!

– Успокойся, – велит грудной голос. – Ты слышала, что говорят о его незаконнорожденной...

– И слышать не хочу! – кричит вторая женщина. Кажется, она очень зла.

Наш побледневший проводник ускоряет шаг, чтобы не встретиться с ругающимися женщинами, но все-таки мы не успеваем – откуда-то выбегает загорелая брюнетка в алом наряде, в которой даже я узнаю актрису из популярных фильмов позапрошлого десятилетия. Если честно, мне даже ее немного жалко – но ровно до того момента, как она останавливается и залепляет звонкую пощечину помощнику распорядителя.

– Подслушиваешь? – шипит она как кошка.

– Нет, что вы, миссис Мунлайт, – говорит тот.

– Хоть слово кому-то, – оглядывает нас яростными глазами женщина. – И я вас всех разотру в порошок!

И она уносится куда-то вперед по коридору, как маленькое алое торнадо.

Следом из той же комнаты выходит высокая белокурая женщина с прямой осанкой и покатыми полными плечами. Она не удостаивает нас даже взглядом и быстро идет следом за торнадо.

А мы следуем дальше и делаем вид, что ничего не произошло.

Мы должны выступать на сцене в неком месте, которое помощник распорядителя называет Бальным залом, и, если честно, до самого конца я точно не понимаю, что это значит – вернее, не представляю масштабов. Это роскошное огромное помещение во всю ширину дворца Мунлайтов, арочными проемами соединенное еще с парой небольших залов и холлом, а также имеет выход в сад. Бальный зал прекрасен – с жемчужно-серыми стенами, декорированными белоснежной барочной лепкой, с блестящим мраморным полом, устремленными вверх колоннами, фонтанами с шампанским, огромными хрустальными люстрами, которые напоминают потоки серебряного дождя и сияют не хуже бриллиантов.