Я простонала, и его имя, сорвавшееся с губ, заставило мужчину усмехнуться и продолжить ласки.

Он стянул мои трусики, накрыл разгоряченную плоть и прорычал, ощутив шелковистую кожу.

— Мара, ты хочешь, чтобы я был жестоким с тобой? — проговорил он, лаская меня между ног. — Потому что я не могу сдерживаться.

— Просто будь со мной, — прохрипела я, разводя ноги шире.

Его рука замерла, накрыв лоно. Витя усмехнулся, склонился к моим ногам и накрыл меня ртом, лаская, доводя до грани, но не переходя ее. И когда я была готова молить его о пощаде, он отодвинулся от меня. Поднялся с кровати, избавился от белья. Его член с покрасневшей головкой от напряжения, качнулась из стороны в сторону.

Мужчина устроился между моих ног.

— Будет больно, — прошептал он. — Не бойся, кричи.

Я кивнула и сама развела ноги, позволяя ему устроиться там.

— А как же защита? — неожиданный вопрос, сорвавшийся с моих губ, заставил Витю замереть.

— Я хочу чувствовать тебя, Мара. О защите подумаем потом, но не в первый раз.

Согласно кивнула, зажмурилась, ощутив, как меня коснулась головка члена. Заскользила по влажной разгоряченной коже.

— Посмотри на меня, — прошептал Витя. Я распахнула глаза, встретилась с его зелеными, яркими, полными огня. И он вошел в меня.

Весь мир сжался до одной точки. Я все же вскрикнула, вздрогнула. Он замер, позволяя мне отдышаться и привыкнуть к ощущениям.

— Прости моя девочка, — осыпал поцелуями лицо.

— Так должно быть, — улыбнулась я, обнимая его за плечи.

И он задвигался. Медленно, аккуратно скользил. Я старалась не думать о боли, которая все еще терзала меня там. Смотрела в его красивые глаза, улыбалась и целовала мужчину.

— Моя сладкая девочка, — бормотал он, сдерживая себя.

Его тело было напряжено, тугие жилистые мышцы перекатывались под горячей кожей. Спустя несколько минут, показавшимися мне вечностью, он вышел из меня. Тихий звук, совсем не похожий на его голос, и на бедре появился горячий след нашей близости.

— Доброе утро, — прошептал Витя, покрывая мое обнаженное плечо поцелуями.

Я повернула голову, улыбнулась и одновременно поморщилась. Простынь соскользнула, открывая тело.

— Болит? — спросил он.

Покачала головой. Выпутала руки из простыни и потянулась к голове, отбрасывая в сторону волосы.

— Спать в серьгах было плохой идеей, — отозвалась я и попыталась их снять.

Мочки ушей, не привыкшие к украшениям, разбухли и болели.

— Давай помогу, — рассмеялся он, вынимая каждую серьгу и убирая их в сторону.

— Спасибо, так лучше, — посмотрела на его довольное лицо.

Витя провел пальцем по щеке, коснулся носика, заставив меня поморщиться вновь.

— Щекотно?

Согласно кивнула.

— А там не болит? — насторожено посмотрел на скрытое под простынями тело.

— Есть неприятные ощущения, но почти не заметные. Думаю, все пройдет до вечера, — лукаво подмигнула.

Этой ночью Витя больше не прикасался ко мне там. Он отнес меня на руках в душ, долго мыл сам, попутно целуя и лаская, а после завернул в огромное пушистое полотенце и вернул обратно в постель.

— Пока не заживет, я не буду тебя беспокоить, — улыбнулся Витя.

— Даже не поцелуешь? — хитро прищурилась и тут же узнала ответ.

Из постели мы выбрались ближе к обеду. Никольский организовал для нас плотный перекус, и когда мы сидели за столом и болтали о незначительных, пустых вещах, он неожиданно замолк. Посмотрел на меня настороженно.

— Что не так? — выпалила я, заодно проводя ладонью по лицу.

Может, испачкалась, когда ела.

— Переезжай ко мне.

Я же поперхнулась чаем. Прокашлялась, вытерла еще раз влажные губы.

— Я не ослышалась?

— Нет, — твердо заявил он.

— Ты уверен? Это же серьезный шаг для нас обоих.

— Ты и так все время со мной, просто облегчим для нас задачу, — развел руками.

Как у него все было просто.

— Но я не одна.

— С твоей кошкой я как-нибудь уживусь, — усмехнулся Витя.

— У меня есть время подумать?

— Твои вещи должны быть сегодня здесь, — не унимался он.

Я нахмурилась. Опять без вариантов. Как же с ним сложно.

— С тобой поедет охрана, — добавил он, заставляя меня разинуть рот от удивления.

— То, чем ты занимаешься, уже началось? — тихо произнесла я.

Витя напрягся, посмотрел на меня. Кивнул, но все же сказал вслух иное.

— Ты обещала, что нее будешь лезть в мои дела, — его голос, твердый и холодный, напомнил мне о моих словах.

— Я помню, что говорила. Просто скажи, да или нет?

— Да, — отрезал он.

Больше мы к этой теме не возвращались. Никольский отправил меня собирать вещи, пока сам заперся у себя в кабинете. Переоделась в ту одежду, которые уже дожидались меня в гардеробной. На вопрос откуда они тут взялись, Витя отказался отвечать. Все новые, но со срезанными бирками. Устало вздохнула, понимая, что мужчину невозможно исправить.

Я же в сопровождении двух накаченных громил, иначе язык не поворачивался их назвать, переступила порог своей временной квартиры. Ко мне выскочила Вася, заставляя парней напрячься. Кажется, они ожидали здесь встретить кого-то другого.

Со сборами не стала затягивать, быстро запихивая пожитки по сумкам. Дольше всего ловила кошку, которая испугалась мужчин и бегала от меня по квартире, я носилась следом, уговаривала ее сдаться под раскатистый смех охранников. Эта картина их явно забавляла. Справившись с сумками и кошкой, мы вышли из квартиры и спустились вниз, к внедорожнику. Мужчины несли мои вещи, я же держала в сумке-переноске Васю. Повернулась, взглянула на парковку и уставилась на свою машину. Который день она простаивала тут, не подавая признаков жизни.

Я шагнула к пикапу, когда была поймана за руку.

— Куда собралась? — прогремел надо мной как раскат грома голос одного из охранников.

— К своей машине, — сбросила его руку и ткнула пальцем в пикап.

— Нельзя, — произнес он.

— Почему? Я должна забрать машину. Вдруг, она все же заведется.

Он наморщился, рассматривая пикап.

— Это корыто еще ездит? — заржал в голос, я же нахмурилась. Поджала губу.

— Бывает, да, — выдавила из себя слова.