Есть, конечно, серьезные вопросы относительно эффективности ценового механизма в целом. Одна из проблем, преследующих капиталистическое производство, — это неспособность ценового механизма передавать правильные сигналы при определенных условиях. В этом случае большинство участников рыночного обмена принимают неправильные решения, и экономический коллапс становится неизбежным. Маркс утверждал, что это условие внутренне присуще капитализму и что такие ситуации будут повторяться все чаще, по мере накопления капитала, в то время как Кейнс считал это тяжким бременем, которое можно облегчить путем вмешательства государства (Mattick, 1969). Кейнсианская политика нацелена на исправление того, что видится как структурная слабость в ценовом механизме. Но для Маркса этот дефект в ценовом механизме — не что иное, как тяжелая структурная болезнь, являющаяся следствием оборота прибавочной стоимости в погоне за извлечением еще большей прибавочной стоимости. Если прав Маркс, тогда отдельные сбои в ценовом механизме (которые часто можно наблюдать, например, на рынке недвижимости) не могут быть списаны просто на недостаточность ценовой информации. Более вероятно, что они указывают на глубоко укорененные проблемы в процессе самого капиталистического обращения.

В итоге организация ценообразующих рынков может значительно различаться в зависимости от конкретной социальной конфигурации, институционального контекста и качества коммуникации. Также разные секторы экономики в данный момент могут быть в различной степени вовлечены в рыночные обмены. Качественные характеристики урбанизма изменяются в зависимости от этих вариаций. Но если взять процесс в целом, обнаруживается определенная стабильность поведения на ценообразующих рынках, которая гарантирует, что прибавочная стоимость продолжит свое круговое движение и по-прежнему будет стремиться произвести еще большую прибавочную стоимость таким образом, чтобы действия всех участников и групп в обществе работали на поддержание саморегулирующейся системы рыночного обмена.

Современный метрополис в капиталистических странах — это настоящий палимпсест социальных форм, сложенный из образов взаимообмена, перераспределения и рыночного обмена. Прибавочная стоимость, как она социально определена при капитализме, циркулирует в обществе, протекая бурным потоком по одним каналам и усыхая в других до тонкой струйки. В той мере, в которой это обращение выражается в физической форме, — в потоке товаров, услуг и информации, создании условий для перемещений и прочее, и в той мере, в которой целостность социальных формаций зависит от пространственной близости, мы обнаружим хитросплетенную, но реально существующую пространственную экономику. Основной тезис данного эссе состоит в том, что, совмещая концептуальные рамки, в которые встроены концепции 1) прибавочного продукта, 2) способа экономической интеграции, 3) пространственной организации, мы получим общую концептуальную рамку для интерпретации урбанизма и его материального воплощения — города.

Каждая эпоха придает каждой из этих концептуальных рамок особое значение. Если мы намереваемся написать общую теорию урбанизма в их терминологии, тогда нужно учитывать, что их значение меняется и каждый раз должно быть определено путем тщательного исследования временных обстоятельств. Каков, например, смысл перераспределения в Древнем Китае, теократической Мексике, феодальной Европе, современных США? И как мы определим его в тех социальных формациях, которые, возможно, уже зарождаются, но еще не сформировались? Поэтому построение революционной теории урбанизма не должно состоять в переписывании старых теорий, хотя, при определенных обстоятельствах, оно может включать переопределение терминов, содержащихся в них. Например, нам может понадобиться дать новое определение таким словам, как «прибавочный продукт» или «перераспределение». Чтобы наша теория была работающей, она должна быть способной выдержать проверку в самых разнообразных ситуациях. Проводя такого рода проверку, мы и можем рассмотреть, как представленные выше концепции могут использоваться для критического разбора отношений между урбанизмом и обществом во всем разнообразии контекстов.

Урбанизм предполагает географическую концентрацию прибавочного продукта (определенного как таковой данным обществом). Это означает географическую циркуляцию прибавочных товаров и услуг, перемещение людей и, в монетарной экономике, обращение инвестиций, денег и кредитов. Для организованной таким образом пространственной экономики характерны разного рода замещения, задержки, кризисы, смещения и подъемы. Репутация и значимость отдельных городов основываются во многом на их расположении в отношении к географической циркуляции прибавочного продукта. Количественные характеристики урбанизма также будут зависеть от подъемов и падений общего объема прибавочного продукта, а также от того, насколько концентрированно производится прибавочный продукт.

Разрыв в географической циркуляции прибавочного продукта может произойти по многим причинам — аварии, природные катаклизмы или естественные процессы. Упадок многих средневековых европейских портов, например, объясняют, иногда ошибочно, засорением каналов (Брюгге здесь самый обсуждаемый пример). Истощение основных ресурсов и открытие новых ресурсов (с помощью технологий или прокладывания новых торговых путей) может привести к быстрым изменениям в циркуляции прибавочного продукта и расцвету влиятельных и значимых городов, но также быстро может и разрушить их. Нюрнберг, Аугсбург и многие другие баварские города были центрами циркуляции прибавочного продукта в средневековой Европе, потому что они контролировали доступ к поставкам обладающего большой ценностью серебра. Но поставки больших объемов серебра и золота испанскими конкистадорами в XVI столетии отодвинули этот регион на задворки европейской экономики. Социальный конфликт, война, возникновение территориальных споров, препятствующих перемещению, возведение разного рода преград — все это мешает циркуляции прибавочного продукта. Пиренн (Pirenne, 1925) замечает, что города Южной Франции пришли в упадок во время правления Каролингов, когда средиземноморскую торговлю подчинили себе мусульмане: тогда города, лишенные торговли с дальними странами, взяли на себя функции местного перераспределения, сконцентрировавшись на обслуживании католической церкви и местной знати. Борьба за контроль над средиземноморской торговлей между исламскими, византийскими и западными городами-государствами оказала огромное влияние на циркуляцию прибавочного продукта в раннем Средневековье. Позднее конкуренция между испанцами, голландцами, французами и британцами за контроль над Атлантикой и балтийской торговлей изменила географию циркуляции прибавочного продукта, также на это повлияло колонизаторское движение XIX века. В послевоенном XX веке на маршруты циркуляции влияли политическое сближение и расхождение стран, подчиненность торговли политическим играм (раздел Германии, закрытие Суэцкого канала). Конкуренция между городами, между гильдиями городов (такими, как Ганзейский союз) или между странами за контроль над оборотом прибавочного продукта сама по себе способна менять географические модели циркуляции, поскольку победителем является тот, кто сконцентрирует больше экономической власти (источником которой могут быть прогрессивные методы организации и преимущества за счет большого масштаба, например), у кого есть сравнительные преимущества расположения или монополистические привилегии (добытые военной хитростью или дарованные какой-то внешней властью). Потоки прибавочного продукта постоянно находят новые каналы. В некоторых случаях географические изменения способствуют сохранению общего уровня урбанизации и общего объема циркуляции прибавочного продукта, при этом отдельные города могут умирать, стагнировать или расширяться: циркуляция прибавочного продукта приспосабливается к новым условиям и ищет замены, благодаря чему на смену старым приходят новые географические конфигурации. В других случаях объем прибавочного продукта в обращении увеличивается, и урбанизация совершает рывок, но при этом, опять же, отдельные города могут умирать, стагнировать или расцветать.