И он помнил о своих обязательствах по отношению к ДжекуСойеру.

Сидя под замком, Джек получил прекрасную возможностьразмышлять без помех.

Единственной мебелью в сарае была маленькая деревяннаяскамейка, заваленная старыми журналами. Читать их он не мог, потому что в сараене было окон. Лишь слабый луч пробивался из щели под дверью, и при его светеможно было с трудом рассмотреть картинки. Слова же были напечатаны мелкимшрифтом, который к тому же оказался малоразборчивым.

Джек не представлял, как переживет следующие три дня. Онуселся на скамейку, чтобы подумать о будущем.

Почти сразу он ощутил, что время в сарае течет иначе, чемснаружи. Там, на воле, секунды, минуты и даже часы пролетали незаметно. Шлидни, недели, месяцы. В сарае же время тянулось медленно, и каждая минутаказалась вечностью.

Второе, что понял Джек — это то, что он не должен думать овремени. Если он зациклится на этом, ему будет трудно дождаться освобождения.Он встал и принялся мерить шагами площадь сарая. Приблизительно семь на девятьфутов. Во всяком случае, для ночлега места хватит.

Если он обойдет весь сарай по периметру, то пройдет околотридцати двух футов. Если он обойдет сарай сто шестьдесят пять раз, то пройдетмилю.

Он может не есть, зато у него есть возможность двигаться.Джек снял часы и положил их в карман, пообещав себе смотреть на циферблаттолько в случае крайней необходимости.

Он прошел четверть мили, когда вспомнил, что в сарае нетводы. Ни еды, ни воды. Он читал где-то, что за три-четыре дня от жажды неумирают. До прихода Волка он продержится — не очень хорошо, но хотя быкак-нибудь. А если Волк не вернется? Тогда ему придется сломать дверь.

Если так, подумал он, то лучше попытаться сделать это сразу,пока у него достаточно сил.

Джек подошел к двери и надавил на нее обеими руками. Потомнадавил сильнее, и петли скрипнули. Он попробовал упереться в дверь плечом, нодверь не поддалась. Он уперся сильнее, — эффект был тот же. Волк мог бы сломатьдверь одной рукой, а Джеку не удалось даже немного приоткрыть ее. Придетсяждать Волка.

Ближе к полуночи Джек прошел то ли семь, то ли восемь миль —он сбился, сколько раз он досчитал до ста шестидесяти пяти. В животе у негоурчало. Тело мальчика ломило от усталости, но он чувствовал, что не заснет. Поего подсчетам, он находился взаперти около пяти часов, но они казались емудлиннее суток. Он боялся лечь и упрямо заставлял свой мозг работать. Пыталсясоставить список прочитанных в прошлом году книг, прослушанных пластинок,вспоминал фамилии учителей…

Бесполезно. В сознании возникали беспорядочные образы. Онвидел Моргана Слоута. Лицо Волка, скрытое под водой. Джерри Блэдсо сврезавшимися в переносицу очками. Искусственные зубы дяди Томми на мостовой.Элроя, подкрадывающегося к его матери…

страны Центральной Америки, Никарагуа. Гондурас. Гватемала.Коста-Рика…

Даже когда он, совершенно уставший, лег на пол, подложив подголову рюкзак, — Элрой и Морган Слоут все еще владели его сознанием. Осмондхлестал кнутом Лили Кэвэней, и глаза его смеялись. Жестокая ухмылка блуждала полицу Волка.

…Он проснулся с первым лучом зари, и почувствовал запахкрови. Ему хотелось есть и пить. Джек потянулся. Да, эти трое суток пережитьбудет нелегко. Солнечный луч позволил рассмотреть стены и потолок сарая. Здесьбыло просторнее, чем ему показалось ночью. Он понял — это происходит потому,что он лежит на полу.

Он вновь почувствовал запах крови, и огляделся по сторонам,задержав взгляд на двери. В щель под ней была просунута свежеободранная тушкакролика. Она истекала кровью. Волк позаботился, чтобы он не умер с голода.

— О Боже! — простонал Джек.

Безжизненные лапы кролика внушали отвращение. Но тут жемальчика разобрал смех: очень уж комичной выглядела ситуация. Волк напомнил емудомашнего кота, каждый день приносящего своим владельцам трофей в виде мертвоговоробья или задушенной мыши.

Двумя пальцами Джек осторожно взял тушку и положил ее налавку. Он все еще смеялся, но глаза его увлажнились от слез.

Прошла первая ночь Перемен. Они оба пережили ее — и Волк, иДжек.

На следующее утро под дверью лежал большой кусок мяса сбелой косточкой, обломанной с обоих концов.

Утром четвертого дня Джек услышал, как кто-то приближается кизгороди. Вскрикнула потревоженная птица. У самой двери раздались чьи-тотяжелые шаги. Джек приподнялся со своего импровизированного ложа.

В дверь постучали.

— Волк? — спросил Джек. — Это ты?

— Давай мне ключ, Джек.

Джек сунул руку в карман, достал оттуда ключ и просунул егов щель под дверью. Большая коричневая рука тут же схватила его.

— Принес воды? — спросил Джек. Кое-как питаясь дарами Волка,он умирал от жажды. Его губы пересохли и потрескались, язык с трудом шевелилсяво рту.

Заскрежетал ключ в замке.

— Не торопись, — сказал Волк. — Закрой глаза, Джек. Иначесразу ослепнешь.

Джек закрыл глаза руками, но сквозь пальцы просочился свет иослепил его. Мальчик застонал от боли.

— Не торопись, — повторил Волк где-то совсем рядом. РукаВолка коснулась плеча мальчика. — Закрой глаза, — и Волк осторожно повел его квыходу.

Джек попросил:

— Воды! — и старая кружка коснулась его губ.

Воздух снаружи был свежим и чистым — ни дать, ни взять, какв Территориях. Он отпил немного воды. На вкус она оказалась лучше любоголакомства. Волк долго держал кружку у его рта, потом отнял ее.

— Если я дам тебе больше, ты можешь заболеть, — сказал он. —Попробуй немного открыть глаза, Джек — но только совсем немного.

Джек выполнил его указание. Миллион лучиков света брызнули вглаза. Он вскрикнул.

Волк сел, не выпуская из своих рук руку Джека.

— Не спеши. Понемногу, постепенно. — Он вновь поднес к губамДжека кружку.

Солнечный свет был уже не таким слепящим. Джек смотрел нанего сквозь ресницы, а капли воды падали ему в рот, орошая пересохшее горло.

— Ох, — сказал он. — Почему вода такая вкусная?

— Западный ветер, — кивнул Волк непонятно почему.

Джек шире открыл глаза. Его голова покоилась на плече Волка.

— Как твои дела, Волк? — спросил мальчик. — Ты нашелдостаточно пищи?