Фаина накрыла ладонью его руку. Тонкие пальцы подрагивали.Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и Мазур встал, прокрался на цыпочках вкомнату. Прислушиваясь к доносившемуся из прихожей тоненькому металлическомупохрустыванию, достал кобуру из-под комом брошенных на стул джинсов. Оттянулзатвор пистолета, воровато оглянувшись, — щелчок показался оглушительным.

Вернулся в другую комнату, повелительно стиснул руку Фаиныповыше локтя. Она беззвучно поднялась, как сомнамбула, белым силуэтом,повинуясь его нажиму, скользнула в спальню.

Мазур прижался к косяку. С замком, наконец, справились,дверь стала тихонечко приоткрываться. Хорошо смазанные петли — а хозяйка онанеплохая, в диком несоответствии с моментом подумал Мазур, — не издали нималейшего скрипа.

Он ждал, держа пистолет дулом вверх, напрягшись. Ощутил неушами — кожей — шевеление совсем рядом. Кацуба сокрушался, что никак не удаетсявзять языка? Вот и удобный случай…

Он действовал по схеме, подходившей для таких именноситуаций, — пропустил крадущегося в комнату, мертвой хваткой зажал его правоезапястье, в котором блеснул угловатый предмет, упер дуло в висок и прошептал:

— Тихо… Застрелю…

Спокойный шепот в подобной коллизии действует эффективнеесамого грозного окрика, проверено на опыте… Мазур ощутил, как все телосхваченного пронзила молниеносная дрожь испуга. И помаленьку стал выдвигатьсяиз-за косяка, оттесняя пленника в угол, одним ухом пытаясь слушать, чтоделается в коридоре.

Дальнейшее произошло молниеносно.

Незнакомец внезапно рванулся назад, в прихожую, диковскрикнул. Краешком глаза заметив в погруженном во мрак коридоре нечто, слегкавыделявшееся из темноты, Мазур отпрянул за косяк. И вовремя — сверкнула чередабеззвучных вспышек, не менее дюжины, звонко разлетелось оконное стекло,находившееся аккурат напротив входной двери, рядом с Мазуром жутко забулькало,охнуло, обрушилось…

И снова вспышки — кто-то щедро поливал из бесшумки, от пузавеером… Упавший уже не шевелился. В спальне было тихо — Фаина, должно быть,крикнуть не в силах от страха…

В коридоре застучали удалявшиеся шаги. Мазур решился,рассчитанным прыжком переместился в прихожую — пригнувшись, прыгнув чуть ли нена корточках. Оттолкнулся, головой вперед вылетел в коридор, в полную темноту,упал, перевернулся, выбросил руку с пистолетом и нажал на курок.

Опоздал. Второй успел добежать до лестницы, заполошный топотзатих где-то внизу. Пускаться в погоню бессмысленно. Уже третий час ночи, все вгостинице дрыхнут без задних ног, а на милицейский патруль, по счастливомустечению обстоятельств проезжающий рядом, рассчитывать нечего. Не побежишь жена улицу в одних трусах и с пистолетом…

Он поднялся, постоял, неизвестно на что рассчитывая.

— Эй! Только в меня не надо палить!

Слегка обмякнув, Мазур откликнулся:

— Подходи!

Кацуба подбежал — насколько удалось разобрать в полумраке,полностью одетый, с пистолетом в руке.

— Пронесся по лестнице, чуть перила не снес… — сообщилон. — Тут я и понял, что ты жив, иначе так не драпал бы…

— Кто? — глупо спросил Мазур.

— А я откуда знаю? — хмыкнул Кацуба. — Стрелять былопоздно, свет вырублен по всем коридорам… Кажется, отъехала тачка…

— Так ты что, все это время…

— Ага, — сказал Кацуба. — Какой тут сон? Или меняпришли бы обижать, или тебя, или Фаину….

Мазур кинулся назад, торопливо зажег свет. Ну конечно, с нейничего не случилось — сидела на постели, забившись в уголок, таращиласьогромными испуганными глазами, моргала. Наконец узнав его, охнула, упалаголовой в подушку. Мазур неловко потоптался рядом, потом понял, что утешать еебессмысленно, пусть уж лучше выплачется. Вышел в прихожую.

Кацуба стоял над трупом, склонив голову к плечу, разглядывалего с холодным профессиональным интересом. Зрелище было то еще, и Мазурпобыстрее прикрыл дверь в спальню.

— Прелестно, — сказал Кацуба. — Это что, у егонапарника нервы не выдержали? Выстрел я слышал только один…

— Вот именно, — зло сказал Мазур. — Бесшумка. Сталполивать, как из шланга… Надо же, и не почешется никто, никакого шевеления…

— Все добропорядочные люди спят, — хмыкнул Кацуба. —Выстрел был один, кто вообще не услышал, кто сквозь сон решил, что это емупримерещилось… Интересно, за тобой приходили или за ней?

— За ней, — сказал Мазур. — Меня с ней никто не видел.Решили, будто она что-то знает про брата…

— А она не знает? — прищурился Кацуба.

— Ничего она не знает, я уверен.

— Ну-ну, психолог… Ладно, ладно, молчу.

— Слушай, — сказал Мазур. — Надо срочно что-топридумать. Они же не отвяжутся…

— …и на базе не протолкнуться будет от твоих баб… — такбезразлично, что это само по себе выглядело насмешкой, закончил Кацуба. —Ну-ну, все, я абсолютно серьезен. Как Медный всадник. Особенно когдапредставлю, что и этого красавца придется сдавать доблестнойрабоче-крестьянской милиции в виде приятного подарка. Ведь озвереют. Я бы на ихместе озверел….

Говоря все это, он одновременно старательно обыскивалкарманы мертвеца, клал найденное на место, осмотрев. Выпрямился, покачалголовой:

— Ничего интересного. Даже документов нет. Сновапустышка… Погоди-погоди, а это что? — он шагнул к столу, всмотрелся.

— А это часики с «Веры», — бесцветным голосом сказалМазур. — Уверен, Нептун их прихватил, как сувенир. Но убили его, конечно, неиз-за часиков… Да нет, никакого тайника, я их уже смотрел по-всякому…

— Ладно, — сказал Кацуба, прислушавшись к затихающимвсхлипываниям в спальне. — Похоже, фемина чуточку оклемалась, иди-ка успокой ирастолкуй, что ей врать ментам…

Вот и пригодились нежданно-негаданно прихваченные сюдакостюмчики с галстуками — Мазур успел уже решить, будто блистать в них нигде непридется, а вышло совсем наоборот… Тщательно завязав галстук, он вышел вкоридор. Там ждал доцент Проценко — с орденом Дружбы Народов на лацкане иначищенным ромбиком, наглядно свидетельствовавшим, что его обладатель получилвысшее техническое образование.

— А это не перебор? — проворчал Мазур, кивнув на орден.

— Ни хрена подобного, — браво ответил Кацуба. —Во-первых, где ты видел интеллигента, который бы не таскал любую официальнуюбляшку, если она у него есть? На свитера прикалывают, олухи, ты же сам здешнихвидел… А во-вторых, орденок не бутафорский, а мой собственный, честнозаслуженный, что увековечено документами. Была одна трагикомическая история,потом расскажу, если подвернется случай…