Он посмотрел в море — чернота и звезды, ничего больше, берегкак раз в той стороне, куда он смотрит, но никаких признаков спешащего навыручку сторожевика…

Топот в коридоре?

Поколебавшись секунду, он бросился туда. Как ни крути, авысадка противника, похоже, сорвана, на «Достоевском» определенно возникласуета, свидетельствующая, что уборщица все же подняла тревогу. Повсюду включаютпрожекторы, лампы над головой уже горят не через одну, а всей цепочкой, что-торазворачивается, и вряд ли в таких условиях парни с сейнера пойдут на абордаж —засветились, обнаружены, кранты…

Нет, не стоит себя убаюкивать. Он сам пошел бы до конца —еще не поздно добиться своего даже в этих условиях, просто «пропавших безвести» будет гораздо больше, чем найденных на потерпевшем крушение корабле,только и всего…

Над лежащим Беловым склонилась темноволосая девушка в белойблузке и кружевном передничке. Увидев Мазура, так и обомлела.

— Иди отсюда, дура! — рявкнул он, недвусмысленно махнувпистолетом. — Иди отсюда, говорю!

Торопливо кивая, она выпрямилась, стала отступать вглубькоридора. Мазур повернулся к двери…

То ли он заметил что-то н е п р а в и л ь н о е, то ли чутьесработало. Но на миг позже, чем следовало…

Все произошло одновременно. Нажав на спуск, Мазур ощутил,как раскаленным железом со всего размаху ширкнуло по голове над левым ухом. Надолю секунды запоздал уклониться, и девка его достала — но она ужезапрокидывалась, вторая пуля Мазура кинула ее к переборке, пистолет выпал изруки, и она замерла нелепой куклой.

Достала, сука… В голове шумело. Мазур шагнул вперед, сорвалс нее передник, скомкал и прижал к голове, невольно взвыв про себя от боли. Онне мог определить сейчас, задета кость или сорвало кожу, но чувствовал, каклегонький комок кружев быстро намокает кровью.

Выбежал на палубу, пошатнувшись, задев плечом переборку. Вдва счета задраил дверь снаружи. Голова кружилась. Холод его немного привел вчувство. Мазур шагнул к борту — сейнер, сразу видно, уже обрел рулевого,качается метрах в трех от «Федора», ничуть не выказывая желания пуститьсянаутек…

Пуля вжикнула над самой макушкой. Он выстрелил в ответ,отпрянул, слыша, как молотят в дверь изнутри чем-то тяжелым. И увидел далеко вморе тонюсенькую, ослепительную полосочку — именно так в ночи выглядитпрожектор корабля…

Колени подкашивались — то ли от радости, то ли от потерикрови. Плохо только, что, когда он вновь взглянул в море, уже не смог отличитьдалекий луч прожектора от пляшущих перед глазами искр. «Слишком много для нас стобой… — пронеслось в туманящемся сознании. — Слишком много для нас с тобой,майор, а мы уже не юнцы…»

Голова кружилась, перед глазами колыхались искорки, заслоняялуч прожектора, — если только он был, если это и в самом деле приближалисьпогранцы. Колоссальным усилием воли заставляя себя держаться, Мазур, стиснувпистолет, сидел у фальшборта и, честно говоря, подбадривал себя исключительностарым присловьем «морских дьяволов»: «Мы так часто возвращались, ребята, чтоэто вошло в привычку…» Повторял это, пока были силы удерживать пистолет.