Геральт снова сплюнул.

– Хиреадан, – спросил он, массируя виски, – сэтим покушением на власть… Верно?

– Абсолютно. Ты ничего не помнишь?

– Ну вышел на улицу… Люди на меня поглядывали… Потом…Потом был какой-то магазин…

– Ломбард, – понизил голос эльф. – Ты вошел вломбард. И сразу же дал по зубам ломбардщику. Крепко. Даже очень.

Ведьмак сдержал проклятие.

– Ломбардщик упал, – тихо продолжалХиреадан. – Ты дал ему несколько раз ногой по весьма чувствительнымместам. На помощь прибежал слуга. Ты выкинул его через окно на улицу.

– Боюсь, – буркнул Геральт, – этим дело неограничилось.

– Опасение вполне обоснованное. Ты вышел из ломбарда инаправился по середине улицы, расталкивая прохожих и выкрикивая какие-тоглупости относительно чести дамы. За тобой тянулся солидный хвост. Там же былия, Эррдиль и Вратимир. Ты остановился перед домом аптекаря Лавроносика, вошел ичерез минуту снова вышел, волоча Лавроносика за ногу. Затем обратился ксобравшейся толпе с чем-то вроде речи.

– Какой?

– Говоря наиболее доходчиво, ты сообщил, что уважающийсебя мужчина не должен называть курвой даже профессиональную проститутку, ибоэто низко и отвратительно. Что применять определение «курва» по отношению кженщине, которую ты никогда не… имел – ты выразился более красочно – и никогдаей за это не давал денег, дело грязное и абсолютно недопустимое. Экзекуция,сообщил ты всем и вся, будет произведена немедленно, и это будет наказание всамый раз для такого говнюка, как Лавроносик. После чего зажал голову аптекарямежду колен, стащил с него портки и врезал по заднице ремнем.

– Продолжай, Хиреадан. Продолжай, не жалей меня.

– Лупцевал ты Лавроносика по заднице, не жалея сил, ааптекарь выл и верещал, плакал, взывал к помощи господней и людской, умолялсжалиться, обещал даже исправиться, но ты ему явно не верил. Тут подбежалинесколько вооруженных бандитов, которых в Ринде почему-то принято именоватьгвардией.

– А я, – покачал головой Геральт, – именнотогда и покусился на власть?

– Куда там! Ты покусился гораздо раньше. И ломбардщик,и Лавроносик числятся в городском совете. Вероятно, тебе интересно будетузнать, что оба требовали выкинуть Йеннифэр из города. Они не только голосовализа это в совете, но говорили о ней всякие гадости по корчмам и обсуждали еевесьма неизящным образом.

– Об этом я догадывался уже давно. Рассказывай. Тыостановился на гвардейцах. Это они бросили меня в яму?

– Хотели. Ох, Геральт, это было зрелище. Что ты с нимивытворял, описать невозможно. У них были мечи, дубины, палки, топоры, а у тебятолько ясеневый стек с ручкой, который ты отобрал у какого-то франта. И когдавсе уже лежали на земле, ты пошел дальше. Большинство из нас знало, куда тынаправляешься.

– Хотел бы знать и я.

– Ты шел в храм. Ибо богослужитель Крепп, тоже членсовета, уделял Йеннифэр много места в своих проповедях. Впрочем, ты вовсе и нескрывал своего мнения относительно богослужителя Креппа. Ты обещал прочитатьему лекцию, касающуюся уважения к прекрасному полу. Говоря о нем, ты упускалего официальный титул, но добавлял иные эпитеты, вызывавшие заметное оживлениеу следовавшей за тобой детворы.

– Так, – проворчал Геральт. – Стало быть,прибавилось и богохульство. Что еще? Осквернение храма?

– Нет. Войти ты не успел. Перед храмом ждала ротагородской стражи, вооруженная всем, что только нашлось в цейхгаузе, кромекатапульты, как мне кажется. Походило на то, что тебя просто-напросто изувечат.Но ты не дошел до них. Неожиданно схватился обеими руками за голову и потерялсознание.

– Можешь не заканчивать. Но, Хиреадан, ты-то какочутился в яме?

– Когда ты упал, несколько стражников подскочили, чтобыпродырявить тебя копьями. Я вступил с ними в собеседование. Получил по головеалебардой и очутился здесь, в яме. Мне, несомненно, пришьют обвинение в участиив противолюдском заговоре.

– Ну, коли уж мы попали в обвиняемые, –заскрежетал зубами ведьмак, – то, как думаешь, что нам грозит?

– Если Невилл, ипат, успел вернуться из столицы, –буркнул Хиреадан, – то кто знает… Мы знакомы. Но если не успел, приговорвынесут политики, в том числе, разумеется, Лавроносик и ломбардщик. А этозначит…

Эльф сделал короткий жест в районе шеи. Несмотря на царящийв подвале полумрак, этот жест оставлял мало места для домыслов. Ведьмакпомолчал. Воры шепотом переговаривались. Сидящий за «невинность» дедок,казалось, спал.

– Прекрасно, – сказал наконец Геральт и грязновыругался. – Мало того, что я буду висеть, так еще зная, что оказалсяпричиной твоей смерти, Хиреадан. И, вероятно, Лютиковой. Не прерывай. Я знаю,что это делишки Йеннифэр, но виноват все равно я. Моя дурь. Она окрутила меня,сделала из меня, как говорят краснолюды, дуба.

– Хм, – проворчал эльф. – Ни добавить, ниубавить. Я тебя предупреждал. Черт побери, тебя предупредил, а сам оказалсятаким же, пользуясь твоим выражением, дубом. Ты сетуешь на то, что я попал сюдаиз-за тебя. Я мог остановить тебя на улице, обезоружить, не допустить… Я этогоне сделал. Боялся, что, когда развеются чары, которые она на тебя навела, тывернешься и… причинишь ей зло. Прости.

– Прощаю великодушно. Потому как ты понятия не имеешь,какая сила была в ее заклинании. Я, дорогой эльф, обычный наговор перебиваю занесколько минут и при этом не теряю сознания. Заклинания Йеннифэр тебе бы неудалось сломать, а чтобы меня обезоружить… Вспомни гвардию.

– Повторяю, я думал не о тебе. Я думал о ней.

– Хиреадан?

– Да?

– Ты ее… Ты ее…

– Я не люблю возвышенных слов, – прервал эльф,грустно улыбнувшись. – Я ею, скажем так, сильно увлечен. Ты, вероятно,удивишься, как можно увлечься такой, как она?

Геральт прикрыл глаза, чтобы вызвать в памяти образ. Образ,который его необъяснимым образом, скажем так, не используя возвышенных слов,привлекал.

– Нет, Хиреадан, – сказал он. – Не удивлюсь.

В коридоре задуднили тяжелые шаги, послышался звон металла.На пол подвала легли тени четырех стражников. Проскрипел ключ, невинный старикрезко отскочил от решетки и спрятался меж честных грабителей.

– Так быстро? – вполголоса удивился эльф. – Ядумал, на то, чтобы поставить эшафот, потребуется больше времени…