– Ну, беги уже, – ласково ухмыльнулся Властитель.

И я побежала.

Все тут было знакомо, будто только вчера я ходила по этим лестницам из розового мрамора, касалась аметистовых перил с хрустальными светящимися шарами. Здесь в самом деле царил музейный дух, хотя все блестело, как в прежние времена. Я пересекла ярко освещенный парадный холл, пронеслась по широкому коридору внутренних покоев. И, не дав себе отдышаться, влетела в детскую. Она была там, моя кроха, мое дитя. Сидела, поджав ноги, на старой своей кровати. Ураганом пересекла я комнату, схватила ее на руки, крепко прижала к себе.

«Что ты творишь? – панически пронеслось в голове. – Она уже взрослая, ей это может быть обидно и неприятно!»

И тут же ощутила, как Параклея обнимает меня за шею, утыкается лицом в плечо. Не знаю, сколько мы так простояли, потом у меня затекли руки. Я опустила мою принцессу на ковер, сама плюхнулась рядом, внимательно ее разглядывая. Казалось, ничего в ней не изменилось, даже глаза: в них и в прежние времена таились ум и легкая грусть. Одета девочка была в длинную тунику изумрудного цвета, перехваченную широким поясом, на ногах – легкие кожаные лодочки. Густые белые волосы заплетены в косы и уложены вокруг ушей. Она не пыталась казаться старше, да это было бы и невозможно. В глазах дрожали слезинки, губы счастливо улыбались.

– Как же я долго ждала тебя, мамочка!

– Прости, родная, – всхлипнула я. – Ужасно глупо все получилось.

Параклея рассматривала меня с восторгом:

– Ты стала еще красивее!

– Я сейчас немного моложе, чем ты помнишь меня. Ну и прическа другая.

Она коснулась – я не видела, но догадалась – моей белой пряди.

– А это…

– Нет, не знаю, откуда взялось, я родилась уже с этим… во второй раз.

Лицо Параклеи стало печальным, и я испугалась:

– Что не так, милая?

– Мне жаль, что так вышло. Я знаю, что у тебя была возможность вернуть бессмертную душу, прожить обычную жизнь в своем мире, а потом продолжить путь. О, теперь я знаю, что это значит.

– Но тогда я даже не вспомнила бы, что у меня есть ты! – Дрожь пронзила меня от затылка до пят от одной лишь мысли об этом. – И ты навсегда осталась бы такой.

– Боюсь, это не равноценная замена.

– Конечно же нет! Душа матери – ее дитя. Пока у меня есть ты, о другой участи я грустить не стану.

Параклея прерывисто и счастливо вздохнула. Я же вспомнила кое о чем важном.

– Дочка, а куда подевались твои магены? – Я пальцем коснулась ее шеи.

– Я отдала их тебе.

– Что? Не понимаю! – вскрикнула, пугаясь.

Еще провалов в памяти мне не хватает.

– Хочешь, перейду на русский, если тебе так легче. – Параклея не поняла моей бурной реакции.

– Нет, не нужно. Когда именно ты мне их отдала?

Фиалковые глаза моей девочки словно заволокло сизоватое облако грусти.

– Ты была очень больна, все вокруг шептались, что ты умираешь. А я не понимала, что значит это слово. Думала, ты просто должна уехать куда-то надолго, потому все так грустны и жалеют меня. Однажды ночью я не могла уснуть и тайком пробралась в твою комнату. Рядом с кроватью сидел отец, он сам дежурил возле тебя все ночи и дни, никого к тебе не допускал. Но тогда он спал. Я подошла к тебе, поцеловала, погладила по волосам. Потом вдруг подумала, что в долгом путешествии тебе пригодится подарок варган, ведь у тебя такого нет, ты родилась в другом мире. Я решила, что варганам не так уж важно, кому помогать, и они не обидятся на меня. Сняла и надела тебе на шею. И больше я тебя не видела живой.

Я лихорадочно соображала. Так, я умерла, меня одели в лучшие одежды и оставили на отроге горы Спящих, обложив цветами и трогательными погребальными подарками. Земля поглотила мое тело, а потом я снова однажды родилась – крохотная и голенькая, как и полагается новорожденным. Вопрос: как могли в таком случае магены оказаться в нашем мире? Ладно, еще одна загадка.

Параклея смотрела на меня в замешательстве, я поскорее прогнала тревогу с лица и улыбнулась:

– Нам, полагаю, надо показаться на пиру? Только сперва я бы хотела проведать своего друга.

– Конечно, мама! – Она быстро закивала. – Сейчас мы сходим к нему, его устроили в бывшей комнате моей кормилицы. Но сперва могу я кое-кого тебе представить?

– Конечно. – Я снова разволновалась, тяжело задышала.

Так, любой ценой сохранить открытое и приветливое выражение лица, а то, чую, брови сами собой начали хмуриться. Интересно, это реакция всех мамаш на подобные знакомства?

Параклея схватила с кровати золотой колокольчик, потрясла им, и дверь в комнату начала приоткрываться. Ногти мои впились в мякоть ладони, но в следующий миг я бросила все силы на то, чтобы скрыть изумление, потому что тот, кто вошел в комнату, выглядел разве что на несколько лет старше моей крошки.

В общем и целом, мне здорово полегчало. Я боялась, что увижу на пороге какого-нибудь добра молодца в расцвете сил и нормальных молодых желаний. И мне будет крайне трудно поверить, что он десятилетие числится в женихах у девушки с телом ребенка без всякой корысти. А в Блишеме-то не загуляешь, все у всех на виду. Строго говоря, этот мальчик ребенком тоже не мог считаться: они знакомы уже десять лет. Но все равно моя материнская тревога ослабила хватку. Сколько же ему было, когда они познакомились?

Мальчишка был симпатичный, надо признать. В белоснежной рубашке с воротником апаш, мешковатых, зауженных снизу штанах. Черный пояс с серебряным шитьем – лилии и звезды – ловко охватывал его гибкий стан. Выглядит лет на десять, но довольно высок. Темные волнистые волосы собраны в хвост, глаза умные, взрослые, лицо чистое и открытое. Он галантно мне поклонился, а потом уж улыбнулся радостно, белозубо.

– Знакомься, мамочка, это Теом, мой друг, – колокольчиком прозвенел голос Параклеи.

– Очень приятно, – сказала я сдержанно.

– И уже завтра с утра мы отправимся на прогулку, правда, мам? – радовалась дочка. – Обойдем весь город, как же я долго мечтала об этом! Ты же с нами, Теом?

– Да, но я пойду сзади, – ответил мальчик, улыбка его почему-то разом померкла. – Вам о многом нужно поговорить.

Меня охватила легкая паника. Возможно, Параклея уверена, что я теперь останусь в Блишеме, с ней, это так естественно. Но есть Сашка, которому еще в нашей гимназии доучиваться, и его проблемные родители. И Орлик, которого тут терпят только ради меня, а лучше бы ему убраться отсюда поскорее. Как смогу я обходиться без них? Да и сама я по многим причинам не слишком хочу жить в этом мире.

– Пойдем, – взяла меня за руку дочь. – Сначала к Орлику, потом спустимся к отцу и гостям.

– Ага, пошли. – Мысли мои переключились словно по щелчку.