Властитель удивленно приподнял тонкие серебристые брови:

– Дея, тебе прекрасно известно, что я никогда не вмешивался в дела того мира. Не собираюсь и впредь.

Этого я и боялась! В груди образовалась пустота, я едва удержала слезы.

– Но это очень важно для меня, иначе бы не просила! Ведь это мой город, мой мир. Они знают про меня и вряд ли позволят жить спокойно.

Подвижное лицо Гамелеха снова выразило удивление.

– Но, Дея, зачем тебе там жить? Ты – часть этого мира, его легенда, его сокровище. Здесь твоя дочь, которая так долго тебя ждала. И здесь могут родиться другие твои дети, которым не придется столкнуться с ужасами того, другого мира, от коих не способно защитить даже богатство и знатное происхождение. Им не придется медленно истлевать, едва достигнув расцвета. Не придется видеть скорый закат и смерть своих родителей.

– Ты знаешь, что меня пугает в этом мире, – с нажимом произнесла я. – Всегда пугало.

– Ты про Смертные Тени и охоту на людей, конечно? Да, я не забыл, как страдала от этого моя добрая Дея. Но сейчас все иначе, я уже сказал тебе, что круг Таргид – больше не охотничьи угодья сукров. Ученые нашли другой способ кормить Теней, и моим подданным в Брите не о чем больше волноваться.

Ох, лучше мне не знать этот способ, предвижу, что и он мне не понравится. Но не до того сейчас. Мое положение с каждой секундой становилось все более шатким. А Гамелех подошел совсем близко, оперся ладонями на ручки кресла и вперился взглядом в мои глаза:

– Что еще тебя пугает, скажи мне без утайки? Возможно, ты думаешь, что я предъявлю на тебя какие-то права? – Я съежилась в кресле. – Возможно, мне этого и хотелось бы. Не станем забывать, что ты умерла моей супругой, а значит, в некотором смысле наш брак никогда не был расторгнут. Но если мысль об этом так тебя страшит, что ты готова бежать в другой мир, я могу прямо сейчас поклясться на кентроне: тебе ничего не грозит.

Он метнул взгляд куда-то в угол, я машинально повернулась туда же и увидела его. Легендарный посох, с помощью которого был создан этот удивительный мир, стоял в глиняном сосуде, подобно обычному прутику. Даже издалека было видно, как в нем бурлит жизнь, ходят соки. Я помнила его как посох цвета слоновой кости, но теперь, скорее, назвала бы насыщенно янтарным. По преданию, когда кентрон обретет цвет коры старого дуба, действие его закончится, – а вместе с ним закончится и этот мир.

– Ты выйдешь замуж за кого пожелаешь. Возможно, я не одобрю твой выбор, но приму его.

Ого, это он про Орлика, не иначе. Неужели согласится, чтобы тот поселился со мной в Блишеме? Поверить в такое не могу! А Сашку, вот интересно, даже в расчет не берет. Ну конечно, здесь недолюбливают бессмертных и стараются их игнорировать.

– Но я так не могу, – простонала я. – Ты говоришь, что я часть этого мира. Не стану спорить – Блишем в моем сердце. Но бо́льшую часть обеих жизней я прожила в другом мире. Там мои друзья, близкие люди, да хотя бы и не близкие! Как смогу я спокойно жить, зная, какая опасность им грозит?!

– Разумеется, мы примем здесь всех, кто тебе дорог, родственников, друзей. Наши миры не так уж разделены, им – и тебе – даже не придется навсегда разрывать прежние связи.

– Кстати, те всадники планируют захватить и этот мир, – ляпнула я.

Властитель распахнул глаза и даже ресницами хлопнул от изумления:

– Да неужели? Они будут владеть тем миром, зачем им соваться в наш? Впрочем, их дело. Возможно, они подзабыли, что тут уже живет пара сотен всадников, ненавидящих меня, и ашерцев, тысячи лет планирующих захват Блишема, но пока безрезультатно. Достаточно, Дея, давай поговорим кое о чем куда более важном.

Я ошеломленно молчала. Шутки кончились: Гамелех прожигал меня нетерпеливым взглядом. Но я не отступлю, слишком много поставлено на карту:

– А если я скажу тебе, что намерена вернуться в тот мир, потому что моя жизнь – там? Ты позволишь мне уйти?

– Разумеется, хоть и буду чрезвычайно удивлен и раздосадован.

– И ты смиришься с тем, что моя жизнь окажется в опасности? Потому что рано или поздно наши пути с теми всадниками все равно пересекутся.

– Мне не нравится этот разговор, Дея, – медленно проговорил Властитель, и глухой гневный рокот послышался мне в его низком, обычно бархатном голосе. – Но я слишком рад твоему возвращению и потому отправлю кого-нибудь, дабы разобраться с теми, кто так тебе досадил, а после прикажу перекрыть большинство известных мне мест перехода, чтобы таких ситуаций больше не возникало. Но и тебя я попрошу принять окончательное решение и сообщить мне его… скажем, через три дня. Договорились?

– Угу.

– Хорошо. Теперь, наконец, я могу задать самый важный вопрос, ответ на который не дает мне покоя все эти столетия. Кто убил тебя, Дея?

Вот так, из огня да в полымя. Меня затрясло от страха. Ужасно хотелось сослаться, к примеру, на головную боль и дать деру. Но Орлик был так спокоен и так уверен. Ладно, сделаю так, как он сказал.

– Я жду, милая, – мягко напомнил о себе Властитель.

Теперь он стоял надо мной, пришлось откинуть голову на мягчайшую спинку, чтобы смотреть ему в лицо. Гамелех никогда не доверял тем, кто при разговоре прячет глаза.

И я решилась:

– Хорошо, я расскажу тебе все, хотя сама не слишком понимаю, что тогда произошло. В ту ночь что-то разбудило меня, я вдруг почувствовала непреодолимое желание выйти из своей комнаты. В то время я уже слышала о дарах всадников, но ни о чем таком не подумала. Под дверью меня ждал Орлик. Он схватил меня за руку и почти бегом повел в дальнюю часть дворца, а потом по лестнице, все выше и выше. Мы оказались в одной из башен, на открытой галерее. Орлик протянул мне некий плод, большую ягоду или маленькое яблоко, я не разобрала. И стал умолять, чтобы я немедленно съела это. Я хотела сперва расспросить его, как он попал во дворец, где он пропадал столько лет. Но он просто заклинал меня, и я сунула ягоду в рот. И почти сразу появилась Смертная Тень, она прошла сквозь меня, я ощутила космический холод и бесконечный ужас. Орлик вскочил на перила галереи, как будто хотел прыгнуть вниз, – возможно, там его ждал в воздухе призрачный конь, но не успел, и Тень пожрала его. Я же упала на пол башни и после уже помню все как в тумане.

Тут оказалось, что во время рассказа я все же зажмурила глаза, и только теперь осмелилась глянуть на Властителя. И прочитала на его лице изумление, гнев, боль. Со страху зачастила:

– Так что я не знаю, почему умерла. Возможно, это был стресс из-за того, что я увидела смерть Орлика, или то, что Тень прошла сквозь меня, или…

– Так вот почему в те три дня, пока ты была жива, ты ничего не сказала мне, – тихим, бесцветным голосом произнес Властитель. – Ты думала, что тебя убил Орлик, отравил тем плодом, верно?

– Нет, что ты… Ну ладно, думала, – раскололась я. – Я мало что тогда соображала, только помню, как испытывала то дикий холод, то словно поджаривалась на огне. Я не хотела, чтобы ты думал об Орлике дурное, хотя ему-то уже было все равно. Боялась, вдруг ты сорвешь свой гнев на всех всадниках.