Мэтт приехал в Мохаве вскоре после окончания института и через неделю после медового месяца. Он быстро понял, почему Берт осел здесь: низкая арендная плата, много места для сборки новых моделей и полетов и минимум контроля. В ФУА этот район числился «безлюдным», так что он идеально подходил для тестирования и летных испытаний экспериментальных и самодельных самолетов. Мэтт также видел, что здесь быстро и эффективно отсеивались те, кто не относился к работе серьезно. Главный минус Мохаве состоял в том, что здесь не было практически ничего, кроме стоянок для грузовых автомобилей, мотелей, заправочных станций и заведений фастфуда. Мусор летал по ветру и цеплялся за заборы. Пустыня – не место для кротких и безответных. В пустыне Мохаве прекрасно растет одно из самых долгоживущих растений на земле – креозотовый куст; а еще здесь живет смертельно ядовитая зеленая гремучая змея. Но вместе с тем эта пустыня – место рождения «Вояджера» и десятков других оригинальных самолетов, изготовленных из самых неожиданных материалов. В 37 км от нее по шоссе 58 находится база ВВС Эдвардс. Городок Мохаве с самого начала был пропитан духом пионеров-переселенцев и до сих пор оставался местом, где было не принято гнобить нестандартные идеи.

Штайнметц, обычно одетый в футболку и джинсы и с волосами чуть не до поясницы, работал в Scaled Composites уже больше двух лет, но до сих пор побаивался человека, на которого он мечтал работать с самого детства в Канзасе. Именно исполняя свою мечту, Мэтт пришел в Scaled. По его словам, здесь то и дело случалась какая-то таинственная несуразица. Берт был для него лицом с обложек авиационных журналов, которые читал его отец. Он думал, что летающие, можно сказать, задом наперед самолеты Берта были самыми крутыми штуками, которые он когда-либо видел за пределами Канзасского центра космосферы и космоса.

В свое время Мэтт проводил много времени, запуская с вышки модели самолетов; с детства это было его самым большим увлечением. У него никогда не было таких денег, которые позволили бы ему тратить много времени на работу над настоящими самолетами, но он всегда делал и запускал модели – чем необычней, тем лучше. В 1981 году, когда взлетел первый «Шаттл», ему было семь лет, и он наблюдал, как его отец, сотрудник городской санитарной службы, фотографировал изображения на экране телевизора. В детстве родители позволяли ему пользоваться острыми инструментами с большими лезвиями, и он чуть не отрезал себе палец (или даже два). Раны были зашиты, и он никогда уже не делал подобных ошибок. Он чинил старые автомобили, но также построил из композитных материалов собственную яхту по типу катамарана братьев Кох на Кубке Америки[53]. В колледже штата Канзас, в котором получил диплом аэрокосмического инженера, он возглавлял группу, построившую небольшой реактивный самолет.

Когда Мэтт проходил собеседование в Scaled, Берта, по-видимому, больше всего заинтересовали конструкции, которые Мэтт делал для собственного удовольствия. В Scaled вообще было много похожих на него парней, которые хоть и не имели отношения к Лиге плюща, но были выпускниками аэрокосмических факультетов или просто с рождения испытывали тягу к конструированию всяких штуковин, в том числе и собственных самолетов. Когда Мэтт пришел в Scaled, дела здесь шли вяло, и компания брала заказы, просто чтобы удержать всех сотрудников. Мэтт получил задание сделать для одного известного художника из Вашингтона, округ Колумбия, коровий хребет из углеродного волокна длиной примерно 6,4 м. Потом он работал в отделе запросов и предложений под руководством Кори Берда, художника, перфекциониста и аэродинамика-самоучки, в первый день пришедшего на работу в Scaled с собственным набором инструментов. Позже Мэтт участвовал в проектировании крылатых ракет, а затем в создании опытного образца самолета для автопроизводителя Toyota. На собрании в 2000 году Мэтт впервые услышал подробный рассказ Берта о работе над космическим кораблем. Однажды Берт в течение всего довольно долгого совещания говорил о том, как он делает дверь кабины космического корабля. Мэтт никогда не стремился работать непосредственно под руководством Берта, находя его человеком, нервирующим других. Мэтт был жилистым и настороженным; Берт был мужчина крупный, с голубыми глазами, которыми смотрел сквозь собеседника. Мэтт в таких случаях специально опускал голову и изучал шнурки.

Теперь, запуская с вышки очередную модель, Мэтт думал об отправке в космос корабля, построенного в частном порядке, отсюда, из Мохаве. Он чувствовал, что готов к чему-то новому, может быть, даже к совместной работе с этим человеком.

Через несколько недель, осенью 2000 года, Берт сидел через стол от соучредителя Microsoft Пола Аллена в его офисе в Сиэтле. Перед ним стояли тарелки с супом и салатом, но он не прикасался к еде, потому что знал, что времени у него немного.

Берт попал в точку. Со времени их последнего разговора об использовании «Протеуса» не только для широкополосной связи, но, возможно, и для запуска в космос одного человека Берт начал смотреть на проблему возвращения в атмосферу шире, имея в виду поиск общего решения, обеспечивающего возможность доставки людей в космос и обратно на Землю. Когда он в свое время сказал Аллену, что такого решения у него пока нет, Аллен сказал, чтобы, когда оно появится, Берт уведомил его об этом. И вот теперь Берт сказал ему, что он придумал нужную технологию. Он был уверен, что разработал прорывную конструкцию, которая должна обеспечить «беспроблемное» возвращение в атмосферу. Аллен в основном слушал, а говорил мало, иногда поглядывая в окно. На западе была видна городская набережная и горы на полуострове Олимпик. На юго-западе был виден строящийся новый городской футбольный стадион «Сиэтл Сихокс». Аллен купил команду НФЛ в 1996 году. На юге высились Каскадные горы и гора Рейнир. Аллен издалека следил за карьерой Берта, помнил, что у него блестящий послужной список, а исследуя показатели безопасности, отметил для себя, что ни одна из его конструкций ни разу не разбилась во время испытаний. Они с Бертом уже несколько раз говорили об их общем желании снова вывести Америку в космос. Оба они также питали страсть к поиску новых, нетрадиционных решений старых проблем. Аллен хотел вернуть в эту сферу ту отвагу, воображение и техническое мастерство, которые в недавнем прошлом позволили НАСА достичь больших успехов, но теперь пришла пора сделать это на уровне частной индустрии. Оба они считали, что простым людям нужно снова увидеть пилотируемый космический полет, иначе это не будет сделано вообще никогда. Аллен заинтересовался идеей XPRIZE, но ему сказали, что финансирование этой премии далеко не обеспечено: средства ищут уже четыре года, но все еще не хватает пяти миллионов.

Во время обеда в офисе Аллена Берт говорил о катастрофе X-15, в которой погиб его друг Майк Адамс, и о своих планах по замедлению космического корабля при входе в атмосферу. Он использовал термин «оперение», чтобы описать, как крылья будут изгибаться вверх для создания необходимого аэродинамического сопротивления и разворота корабля «животом вперед» при возвращении на Землю. Аллен, с юности любивший играть в бадминтон, сравнил эту концепцию оперения с воланом для бадминтона, который после удара ракеткой сразу разворачивается головной частью вперед, в направлении полета. «Гениальное решение, – подумал Аллен. – Он сможет лететь с дозвуковой скоростью, со сверхзвуковой скоростью, подняться в космос и вернуться домой, как хороший планер». Аллен относился к НАСА с большим уважением, но считал, что его системы стали слишком дорогими, а вкус к инновациям утрачен и пришло время передать эстафету частным предпринимателям.