воздуха на крики, и я тихонько стонала. Если бы Дэр был сверху — я бы схватилась за него, но он по-прежнему находился сзади.

— Пожалуйста… — выговорила я, и он понял.

Мы прижались друг к другу, Дэр нашел мои губы и подарил поцелуй, чтобы снова подарить и тяжесть. Только теперь она была без боли, и по телу пробежали мурашки. Казалось, пространство вокруг нас растаяло и поблекло. Отступили туманы, затих шум голубых вод. Я тянулась за трепетом напряжения, прижималась к телу супруга, чтобы кожей ощущать биение сердца. Секунды отсчитывали новое время — длинное, как память, и быстротечное, как сон. Я падала, и Дэр подхватывал меня, не давая коснуться надежной опоры.

Наша вечность, созданная любовью. Его движения становились неистовыми, и мои стоны перешли в хриплые крики. Думается, это было второе дыхание. Я кусала губы, чтобы не потерять дрожащего наслаждения. Ещё. Мне хотелось ещё. Выжать из ночи всю её тайну, отдаться инстинктам не только телом, но и духом. А через несколько мгновений меня накрыло таким взрывом, что тело перестало подчиняться воле разума. Я полностью принадлежала Дэру, и он мог делать все, что хотел. Содрогаясь, всхлипывая от восхищения, я взглянула ему в глаза и поняла, что между нами родилась та самая связь, что скрепляет иные миры. И пришло осознание: если бы не существовало любви, не было бы и жизни. Если бы люди не познавали друг друга — они бы не узнали мир.

— Я люблю тебя, — выговорила я.

— И я тебя, милая.

Рассмеявшись хриплым счастливым смехом, Дэр подхватил меня под бедра и зашел в воду. Холод охватил трепещущее тело, и я ахнула, прижимаясь к единственному источнику тепла — телу мужа. После столь пылких ласк оказаться в ледяной воде было сродни пробуждению в сугробе… И, тем не менее, это доставляло мне удовольствие и бодрило уставшее, не привыкшее к долгим ласкам тело.

— Я знаю, что ты хочешь ещё, милая, — прошептал Дэр, улыбаясь уголками рта. — Поэтому мы сейчас немного отвлечемся.

— Здесь холодно, — отозвалась я слабо. — Разве можно это делать несколько раз за ночь?..

— Были бы силы, — сощурился Дэр. Сейчас он напоминал не Цахтала — хитрого дымчатого леопарда, что жил при дворце Правителя. — Любовью занимаются сколько хотят, Мэй. А я, как ты уже поняла, беспощадный и ненасытный.

— Это всегда будет больно? — прошептала я.

— Нет. Ты привыкнешь. Только первое время сложно, — и он поцеловал меня в губы, пощекотал языком, заставляя открыть рот. Сейчас я готова была подчиняться во всем.

— А что чувствуешь ты, Дэр?

— Тебя, — отозвался он, — всю. Здесь, — и опустил руку вниз, — наше общее желание. Но глупы те, кто со временем забывают о не менее важных частях тела — шее, плечах, бедрах… или живот, к примеру, — и тронул мой пупок, заставив хмыкнуть. — Пойдем-ка на берег, у тебя вся спина в мурашках.

Я смутилась, увидев испорченное одеяло, но Дэр и бровью не повел, просто постелил поверх другое.

— В этом нет ничего страшного. Давай-ка садись, а я костер разведу.

И сам накинул мне на плечи одеяло, укутал и пошел в сторону.

— Дэр, ты же замерзнешь мокрым!

— Нет, — обернулся мужчина. — Не переживай. Бурям неведом холод.

Через минуту он вернулся с бревном, которое тотчас заполыхало непривычным холодным пламенем. Я не успела и пикнуть, как оказалась сидящей у него на бедрах с разведенными ногами.

— Не на покой ты связала со мной жизнь, милая. Прежде мы лишь игрались, но я не хочу больше игр.

И медленно оказался внутри. Всё случилось так быстро, что холод отступил мгновенно. Я даже забыла про мокрые спутанные пряди.

— Больно?

— М-м-м… Да, — честно сказала я.

По сравнению с прошлыми ласками и нежностью пальцев, его естество оказалось слишком большим и твердым. Мне не хотелось двигаться, и Дэр внимательно наблюдал за сменой моих чувств.

— Я осторожно, — сказал он, и обхватил мою талию, приподнимая, чтобы потом снова проникнуть внутрь. Происходящее зажгло румянец на щеках, и я попыталась отозваться, но тотчас пожалела.

— О!

— Хорошо, милая, — хрипло рассмеялся Дэр. — Да. Помоги мне.

Превозмогая тяжесть и смущение, я повторила движение бедрами, и мужчина удовлетворенно выдохнул мне в шею. Я даже не представляла, что близость может быть так разнообразна… Неужели мы сидели лицом друг к другу? Неужели я, забыв робость, могла так отвечать на прикосновения любимого? А что же поцелуи? Я потянулась к губам Дэра, и он ответил тотчас. Чувствовать, как мы путаемся в дыханиях друг друга, и одновременно ощущать его внизу было возбуждающе прекрасно.

Через минуту я целиком сосредоточилась на движении. Дэр продолжал ласкать меня губами и руками, помогал, приподнимая над собой, и я сквозь полузакрытые веки видела его улыбку. Поначалу он был весел и податлив, затем нахмурился, прижал меня плотнее, лаская губами шею, а потом резко опрокинул на спину, чтобы снова заставить кричать. Так продолжилось новое наслаждение, перешедшее в сладостный всполох, а когда я, обессиленная, попыталась заснуть, вместо привычного пожелания доброй ночи услышала многообещающее:

— Я ведь говорил больше есть… Отдохни пока, милая. Скоро мы продолжим.

На этих словах меня объял сон, но гроза между нами не затихала всю ночь, и молнии казались продолжением самой души — фиолетовые на нежной пряности наших тел.

Глава 6

Глава 6

Заполненная новыми чувствами, я совсем забыла о волнении. Ночное счастье стерло страхи, оставив только привкус страстной нежности. Казалось, во мне зародилась новая сила, что-то тайное, доступное испытавшим настоящую близость людям. Даже отец Дэра представлялся не таким уж и страшным, хотя я чувствовала — ему надо «понравиться» в первую очередь. Услышав мои рассуждения, Дэр разразился громким хохотом.

— Просто будь собой, Мэй. Ты — моя. Не его и не остальных, только моя. Хотя они — твоя новая семья, ты не должна беспокоиться о восприятии. Бэйт тебя уже любит. Бирн и Габи точно полюбят. Тетя Ира будет особенно счастлива. Ну а отец… Никогда не знаешь заранее, что он почувствует.

Сибские отлично отдохнули, и большую часть пути через цветные леса неслись галопом. Дэр не заострял внимания на управление каретой — мы то и дело целовались, смеялись и дурачились. Около полудня проехали мимо полевых лугов, где я почувствовала себя лилипутом, попавшим в царство гигантов. Это действительно была великанская трава — всё ещё зеленая, сочная и блестящая.

— Она и зимой будет зеленой, — улыбнулся Дэр. — А летом ты увидишь удивительное зрелище — стебли свернутся в пружинки и прижмутся к земле, накапливая жар до следующих холодов.

А потом мы выехали к деревне — прекрасному светлому местечку