Нефера вновь сотворила заклинание. Надо показать народу —никакое сопротивление не стоит усилий. Всех мятежников казнить. Вот в чемошибка Хотака — он любил экономить на жизнях. Муж никогда не понимал ее помощи,поэтому умер одураченным... Нефера посмотрела на алтарь — ее энергии былонедостаточно... Надо больше...

— Замените кровь на свежую...

Аколиты поклонились, выполняя приказ, а сама жрица решилавернуться к битве. Она вошла в душу Арднора, смакуя его ощущения. Глупец Келинждет смерти, меч, подаренный слабым Богом, оказался бесполезен... Да он и незнает, как пустить его в ход.

— Очень плохо, Фарос Эс-Келин... ты никогда не пыталсяузнать у Бога его тайны...

В этот момент в бронзовые двери застучали. Неферараздраженно махнула рукой, не отрываясь от битвы и веля разобраться жрицамсамим.

Но стук не смолкал, и она разочарованно прервала контакт,потянувшись за овечьей шкурой. Ее руки совсем не отмывались от крови, но комусейчас дело до опрятности...

Двери распахнулись, и в окружении стражи возник источникбеспокойства.

Ее дочь.

Мариция нервно рассматривала растрепанную мать и непривычныйинтерьер Храма. Нефера скрестила руки и спокойно спросила:

— Чем обязана такому визиту, Мариция? Особенно когда тыдолжна организовывать оборону города...

— Мама, надо принять меры предосторожности, на случай, еслис Арднором случится беда. Необходимо...

— Так-так, дочка, как мало ты имеешь веры! С твоим братомничего не случится, сам Великий с ним!

— Но Арднор...

— Собирается поставить жирную точку в истории восстания ипролить кровь Келина. Мятежники превратятся просто в главу летописи... Летописинашего золотого века!

Мариция начала снова говорить, но Нефере было некогда — онабоялась пропустить момент долгожданного триумфа.

— Ступай, Мариция. Оставь меня, дочь. И у тебя, и у меняесть срочные дела!

К ним подошел стражник:

— О Мать, я один из тех, кто защищает Храм... Разведчикидонесли, что отряды мятежников и сочувствующих им горожан направляются сюда...

— Я же сказала, все будет... — Нефера внезапно замерла, ееглаза остекленели.

— Мам, ты в порядке?

— Тихо! Сейчас все произойдет! — Верховная жрица уставиласьна пустое место. — Смерть Фароса Эс-Келина!

От ее громкого смеха дрожь пробежала по спинам не толькоживых, но и мертвых.

— И смерть его любимого Бога!

Ослабленные чумой и сражениями с живыми и мертвыми,мятежники бились из последних сил. Даже видя неминуемое поражение, они не моглисдаться. Да, они были рабами и отступниками, но не перестали быть минотаврами ихотели, по крайней мере, умереть достойно.

Защитники же жаждали увековечить свою славу — черная волнанеумолимо вгрызалась в ряды повстанцев, словно заразившись безумством Арднора.

Ботанос считал битву проигранной, но не перестал сражаться,ибо так сказал Фарос. Повстанцам нужно было продержаться, пока их предводительпротивостоит Арднору. Только если он победит императора, возникнет надежда. Номоряк озирался, с тревогой понимая, — что-то пошло не так...

— Отцу не понравилось убивать твоего дядю, — бодро ревелАрднор, — но Хотак был глупцом. Мне ничего на свете так не хочется, каквыпустить твою кровь...

Император ударил.

Кольцо ярко вспыхнуло, ослепляя Арднора на миг, достаточный,чтобы Фарос успел откатиться от магической булавы.

Де-Дрока с ревом вновь бросился в атаку, но бывший раб лишьувертывался, выдерживая безопасное расстояние. Саргоннас дал ему отсрочку, номеч так и рвался в бой, почти требуя применить себя, заставляя бороться с тем,с кем, казалось, невозможно бороться.

Глаза мятежника внимательно изучали гиганта, выискивая любоеуязвимое место. Император издевательски кружил вокруг.

— Хочешь еще разок попробовать, прежде чем я тебя выпотрошу?— спросил Арднор, разводя руки в стороны. — Почему нет, выбирай любое место,Келин!

— Как угодно... — пробормотал Фарос.

Он прыгнул вперед так быстро, как только смог, целя клинкомв горло противника. Разрез почти отделил рогатую голову — она откинулась назад,дыхание перешло в хриплый свист, и тело Арднора неуверенно закачалось...

Едва Фарос распрямился, бронированная рука вернула голову наместо — от раны остался только длинный шрам. Злобные глаза Арднора восхищеннорасширились:

— Ха! Классный удар! Не видел еще такого проворства, но ведьоно тебе не очень помогло, а?

Его противник не отвечал, пораженный не столько неудачей,сколько видом ужасного лица Арднора. Над глазами императора сияло клеймоМоргиона — перевернутая секира. Как только горло зажило, знак темного Боганемного потускнел.

— Слишком плохо, отродье Келина, — сказал гигант, поднимаяоружие. — Теперь моя очередь!

Арднор был неуловимо быстр — булава врезалась в плечомятежника, промалывая кости. Фарос вскрикнул и выронил меч.

— А теперь закончим, — успокоил его император. — Обещаюпервым ударом разбить тебе череп. Тогда ты не ощутишь всего остального...

С мучительной гримасой Фарос дотянулся до клинка, нораздираемые болью пальцы не хотели сжиматься на эфесе.

— Интересный меч у муравья! Он станет прекрасным сувениром.— Глаза Арднора вспыхнули ярче знака на лбу. Он подошел к мечу, кривоусмехаясь. — Может, мне убить тебя твоим собственным оружием? Это даже немногопоэтично!

Фарос еще раз попытался дотянуться до оружия.

— Сдавайся, Келин! Я хочу, чтобы хоть один из твоей поганойсемьи умер с достоинством!

Меч рванулся в бывшему рабу... и был пойман другой рукой. Вней клинок чувствовал себя неуютно.

— Отец, — задыхался раненый минотавр, — направь мою руку...

Он метнул меч.

Арднор ленивым движением отбил клинок в сторону.

— Сколько ты будешь продолжать этот фарс? Сам знаешь, конецнеизбежен, но ты, видимо, самый тупоголовый минотавр на Кринне!

Фарос споткнулся, едва устояв на ногах.