всегда справедлив, ибо мы следуем идеалам Света. Правда, иногда он может быть… справедлив в условиях иного порядка, — Ферот поморщился, ощутив знакомую боль в висках. — Я и не надеюсь, что отродье зла сможет понять это.

— А ты, значит, можешь понять справедливость, при которой умирают сотни невинных? — резко спросил Ахин. — Ты можешь понять добро, оставляющее после себя горы трупов? Ты можешь понять идеалы Света, которые почему-то требуют истребления, порабощения и унижения целых народов? Можешь? А я не могу! И кто тут еще отродье зла, епископ?

«Это я должен допрашивать его, а не он меня! — Ферот и не заметил, как вновь извлек белый клинок из ножен. — И что за странное чувство, будто… Нет, я просто устал. Слишком устал. Столько вопросов, но… не сейчас. Я свое дело сделал. Мне нужно отдохнуть».

— У нас будет время обсудить это в казематах, — после короткой паузы ответил епископ и, повернувшись к гатляурам, приказал: — Уведите заключенного. Вилбер, организуй охрану.

— Хорошо. Рядом с ним всегда будут двое моих бойцов, — прорычал командир гвардии.

— Лучше прикончите его, — ворчливо посоветовал Эберн. — Возиться с этим отбросом до самого Камиена — мы только впустую потратим время.

— Кардинал Иустин велел не убивать одержимого, если не возникнет необходимости, — покачал головой Ферот. — Нужно узнать природу и источник его темных сил, дабы мы могли уберечь наш озаренный мир от появления подобной ошибки природы в будущем.

— Если бы я еще сам понимал…

Но замечание Ахина было прервано ударом тыльной стороной ладони епископа. Одержимый пошатнулся и врезался в могучую грудь рыжего гатляура. Вилбер тут же вывернул ему руки за спину.

— Отныне ты будешь говорить только по моему приказу, — холодно произнес Ферот, обращаясь к стонущему от боли юноше. — Ты ведь не хочешь наполнить последние дни своей жизни невыносимыми страданиями?

Ахин молчал, глядя на втоптанную в кровавую грязь траву.

— Отвечай.

— Говорить по приказу. Понял.

— Вижу, — буркнул епископ. — Все. Уведите его.

Вилбер кивнул и шагнул в сторону, едва не сломав руки одержимому, не ожидавшему столь резкого начала движения. Однако командир гвардии тут же остановился. Задумчиво почесав когтями подбородок, гатляур вновь повернулся к Фероту:

— Увести… Куда?

Атлан непонимающе посмотрел на него, но вскоре в светлых глазах промелькнуло осознание сказанного. Они ведь находятся не в Цитадели, где есть казематы, и даже не в каком-нибудь гарнизоне с карцером. Вокруг только лес, куча из трупов порождений Тьмы и полуразрушенный бандитский лагерь. Приказ «увести заключенного» немного не подходит под местные реалии.

«Какой-то я рассеянный сегодня, — хмыкнул епископ, глядя по сторонам. — Что-то со мной не так».

— Да, не подумал, — признался Ферот. — Что ж, немедленно возвращаемся в Камиен.

Ирьян, до сих пор безмолвно стоявший рядом, негромко кашлянул и осторожно произнес:

— Прошу прощения, епископ, но уже темнеет. Мы, конечно, не понесли потерь, но несколько солдат ранены. Им нужно время на перевязку и отдых. К тому же нам надо решить, что делать с освобожденными пленниками.

— Отдых? Отдых не помешает, — согласился атлан, окончательно растерявшись. — Хорошо, остаемся на ночлег. Ирьян, организуй дозоры и… ну, ты знаешь.

— Слушаюсь. А что насчет крестьян?

— Выдай им запасные палатки и провиант на пару дней. Пусть закопают мертвецов, чтобы ночью зверье не сбежалось, а дальше они вольны поступать так, как решат сами.

— Им некуда идти.

— Могут вернуться в деревню и восстановить ее, — с оттенком раздражения ответил Ферот. — Или пусть идут к ближайшему гарнизону, там им окажут помощь и поддержку на первое время. В другие населенные пункты, в конце концов, они же тут все друг друга знают… Это не наша забота. У нас есть задача, и она важнее судьбы нескольких десятков людей, которым, к слову, уже ничто не угрожает.

— Вы правы, — бригадир немного скованным движением пригладил роскошные усы. — Простите за беспокойство.

«Я был слишком резок? — нахмурился епископ, глядя вслед Ирьяну, отправившемуся выполнять распоряжение командующего. — Люди ведь действительно в безопасности. А на нас самим кардиналом Иустином возложена миссия. Разорение деревни — это плохо, но чтобы подобное не повторилось, мы должны довести наше дело до конца. Я поступаю правильно».

— Одержимый, — прорычал Вилбер, вызволив атлана из плена меланхоличной задумчивости.

— Что?

— Одержимый, — повторил рыжий гатляур и с силой сжал руки, заставив Ахина вскрикнуть от боли. — Куда его?

— Да, точно… — пробормотал Ферот, рассеянно размазывая светлый взгляд по суете, царящей в разворачивающемся на ночь лагере. Немного подумав, он указал пальцем на двух великанов, голыми руками вбивающих в землю колья для палаток: — Вот. Привяжи Ахина к носильщикам. Никуда не денется. И конвоировать так же будем. Только размести их немного поодаль — мы все-таки до сих пор не знаем, на что он способен.

«Хорошо придумал, — похвалил себя епископ. — Если он обратится к темным силам, то гатляуры это сразу же почуют. Попытается сбежать по-тихому — великаны не позволят… А почему бы тогда просто не привязать его к какому-нибудь дереву? Да, что-то я… Ай, не отменять же приказ. Предосторожность не помешает. Хотя и одной гвардии уже предостаточно».

— Понял, — кивнул Вилбер и потащил стонущего юношу на окраину опушки, не обращая внимания на скрип суставов в его конечностях.

Пасмурный день незаметно перешел в глубокую ночь, как бы ненароком пропустив вечер. На месте горы трупов вздымался свеженасыпанный курган. Солдаты негромко переговаривались у костров, готовясь выступить в дозор, а их вернувшиеся товарищи закутывались в теплые плащи и моментально впадали в чуткий сон.

Крестьяне разбрелись по палаткам, но почти никто из них не мог сомкнуть глаз — пережитое за последние несколько дней еще долго будет преследовать их в воспоминаниях и ночных кошмарах, да и мысли о туманном будущем не внушали оптимизма и спокойствия. Их немногочисленные темные рабы, которых бандиты собирались перепродать, находились рядом, даже не помышляя о побеге, — они уже не раз убедились, что мир слишком опасен для свободных существ.

Если выбросить из головы все странности и нелепые мысли, посещавшие Ферота с момента аутодафе, то, в принципе, миссию можно считать выполненной. Осталось лишь отконвоировать одержимого в Камиен, но это не представлялось чем-то сложным — чуть севернее лесной опушки пролегал крупный тракт, по которому отряд епископа быстро и более-менее комфортно дойдет до столицы. Совсем скоро комендант Темного квартала вернется к прежней жизни, только с новыми заслугами перед Атланской империей, личным расположением кардинала Иустина и… мучительной тяжестью сомнений, суть которых Ферот до сих пор не мог понять.

— Я просто устал, — в который раз уже повторил атлан, уставившись невидящим взглядом на темные силуэты людей, лагерные костры и