я увидел это войско, ужас проник в мою душу. Сатэга вызвал меня на поединок, как ведуна и как правителя, я знал, что ДажьБог придет на помощь, если, что пойдет не так. Но он всегда считал, что я должен попытаться победить сам, преодолеть все препятствие без его помощи. Лишь только начался наш поединок, как я понял, что Сатэга мне никогда не одолеть, мой меч ДажьБога не мог мне помочь, потому как Сатэга бился только при помощи магии. Он посылал в меня потоки огня, которые сжигали и ледяные потоки воды, которые обращали все в лед, а я, укрывшись под созданным мною щитом, ели сдерживал их натиск. Затем он создал громадного зеленого змея с тремя головами, с большими крыльями, четырьмя лапами, да длинными когтями, который извергал пламя. Змей взлетел высоко в небо, я же схватил меч в надежде его убить. Но он нежданно стремительно упал на меня выпустив огромный столб огня, я же сызнова закрылся щитом, а посем бросился на него… Однако бой наш был недолгим, мне удалось срубить лишь одну голову, да разрубить напополам его правое крыло, он же не просто жег меня пламенем, а еще и бил лапами да когтями, и крыльями на концах, оных также располагались когти. Обливаясь кровью, я упал и потерял сознание, а когда очнулся, увидел около себя ДажьБога, который светом исходящих из своих рук лечил мои ожоги и плакал. «Отец, – спросил я его. – Почему ты плачешь?» ДажьБог посмотрел на меня и ответил: «Мальчик мой, лишь мои слезы могут излечить тебя». Я поднял голову и оглядел поле боя, на выручку мне пришел не только отец, но и Бог Перун, и Бог Семаргл. Они уже изничтожили змея и теперь бились с войском Сатэга. Перун натягивал лук и пускал золотые молнии, а Семаргл хлестал их плетью полыхающей огнем. Когда войско разбили, Семаргл и Перун начали битву с Сатэгой, но тот создал над собой огромную прозрачную не пробиваемую чашу и как Боги не старались, они не могли ее разбить. Тогда Перун крикнул ДажьБогу: «Сын лети в небесную Сваргу и зови на помощь Бога Сварога, лишь он нам поможет, – он воззрился на меня, и уже тише добавил, – без отца моего, мы не сможем победить Сатэга и спасти твоего сына». ДажьБог положил мою голову, которую придерживал рукой на землю и полетел в небо. А я чувствовал, что умираю. Прошло немного времени, и, разрывая небесную синеву, с неба явился сам Бог Сварог, высокий старец с белыми длинными волосами и бородой, в роскошных белых одеяниях и с нимбом на голове, да огромным железным молотом в руках. Как только он спустился с неба и встал на землю, к нему приблизились его сыновья, и ДажьБог летящий следом, и низко поклонились… Сварог осмотрел землю, покрытую телами павших воинов Сатэга, потом мое войско, которое при виде Богов опустилось на колено, самого Сатэга, прятавшегося в чаше, да перевел взгляд на меня. Он малеша смотрел мне в глаза своими синими… синими, будто морская вода очами, и, улыбнувшись, вырвал из бороды длинный, белый волосок, да подойдя ко мне, положил его на меня. И как только этот волосок впитался в мое тело, я сразу почувствовал, как ко мне вернулись силы. Сварог меж тем подошел к чаше, за которой скрывался Сатэга, поднял высоко волшебный молот и стукнул им по ее прозрачной поверхности, и та тотчас разломилась надвое. Семаргл взмахнул плетью, и она обвилась вокруг правой руки Сатэга, а Перун выпустил молнию, и та воткнулась в левую руку Сатэга. Бог Перун схватился за свободный конец молнии, и одновременно сыны Сварога дернули на себя Сатэга, разрывая его напополам, и в тоже мгновение чаркол разломился надвое, на добро и зло, на колдуна и чародея. А Сварог поднял молот и ударил сначала по колдуну, а после по чародею. – Наследник смолк и внезапно широко улыбнувшись, молвил, – и долго засим ДажьБог и Перун проливали над моими ранами слезы, стараясь их излечить. Помню, Перун ругал ДажьБога, говоря ему: «Как мог ты позволить ему, простому человеку биться с этим злом… Как мог ты поставить под угрозу все то, что мы с тобой долгое время создавали, защищали и любили».

Святозар опять прервался, и, поднявшись, подошел к камину, взял полено, да подбросив его в огонь, раздумчиво добавил:

– Боги излечили мои раны, но шрамы по всему телу остались, и не только по телу… Красимир всегда был хорошим и милым мальчиком, моим любимцем. Он также, как его брат прошел испытание в Сумрачном лесу и получил красное древко. Он был всегда послушен и как мне, казалось, светел… Он рано женился и очень… очень сильно любил свою жену, а когда при родах она и ребенок умерли… Красимир вроде как потерял себя, в его сердце возникла обида на Богов и Лучезара, у которго уже был сын и три дочери. И тогда он решил отравить брата, а после убить его детей. Он приехал к нему в дом и привез отравленную медовуху, не знаю о чем он думал, ведь если бы Лучезар и его сын Ярил умерли, он бы умер следом, так как они были защищены даром ДажьБога. Он говорил мне позже, что хотел сам править Восурией и ненавидел удачливого Лучезара… А мне, отец, показалось… показалось, что он перешел на сторону зла… И тогда я лишил его дара, а немного погодя он убежал из темницы, где я его держал и утонул в Ра-реке, пытаясь ее переплыть. – Наследник не торопливо поднял приткнутую к стене кочергу и потревожил ею угли, потому как подкинутое полено не хотело разгораться, словно огонь вслушиваясь в столь древний сказ осело и прижалось к черно-красным древесным углям, – я долго думал, как мне поступить… А потом решил, нельзя позволить этой чистой магии, оную даровал мне мой учитель Альм, превратиться в Сатэга… Я решил, пусть лучше эти знания исчезнут, чем какой-нибудь недостойный мои правнук превратит их во зло. Я попросил Лучезара не обучать магии его младших сыновей, сказав, что создам заговор и оставлю знания лишь старшему в нашем роду-первенцу, и он со мной согласился. Я создал заговор незадолго до своей смерти, все время колебался… наверно чувствовал, что он может принести беды моим потомкам.

– Сын, вернись на сиденье, – сказал отец, узрев, как Святозар вновь покачнулся. Когда же наследник исполнил указанное Ярилом и сел на прежнее место, спросил его, – а почему, эти события