– Я не стал их вносить в книгу, – объяснил наследник и порывисто вздохнув, потер раненный бок. – Потому что мне было тяжело их вспоминать, а люди, видевшие все… Видевшие мои шрамы, писали сказанья, не упоминая моего имени, чтобы не тревожить мои раны. И ты много раз отец слышал это сказанье, но просто ты не знал, что оно о Богомудре, оно как там мне поменяли имя, назвав меня…

– Кудесником Ставром Великим, – досказал за сына правитель и взволнованно уставился взглядом в лицо наследника. – Но в том сказании не говорится, что тебя лечили Боги.

– Да, отец, об этом там не сказано, и не сказано как они проливали слезы, потому как это видел лишь я…, – медленно проронил наследник, чуть зримо кивнув. – Мои воины не смели подойти, покуда Боги не ушли. А когда ДажьБог и Перун излечили меня и покинули, я встал живой и почти невредимый точно, как в сказе.

– Удивительно, я даже никогда не думал, что это было на самом деле. Мне казалось, что это лишь поверье, – заметил отец, он поднялся, подошел к столу и налил себе и сыну в чаши из кувшина сбитня. – Возьми, сынок, – подал он принесенную чашу Святозару, – сбитень, правда остыл, но он и холодным вкусен. Знаешь, мальчик мой, я думаю, ты обязательно должен внести эти события в книгу и описать их именно, так как они и были. А теперь, когда я знаю, обо всем, что с тобой произошло, я хочу тебе сказать вот, что… Без сомнения ты был не прав создавая такой заговор, но брать на себя вину и осуждать себя во всем, что случилось, ты не имеешь право… Ты, жертвовал во время того боя своей жизнью, ради нашей земли и народа, и у тебя великая душа, которую не то, что бить… нельзя даже обижать. Во всем, что с нами произошло виноваты двое – это Нук, и как бы мне не было больно говорить Дола… Ну, Нук понятно это зло, пришедшее из Пекла или созданное им. Но Дола виновата не меньше, она мне говорила перед смертью, что не должна была верить Нуку, тем более, когда он попросил у нее душу. Она ведь поняла тогда, что он оттуда… из тьмы, а значит верить ему нельзя, от него надо бежать как можно скорей… Она же поступила по другому, отдав ему свою душу… Но, что она сделала с Эрихом, этого нельзя простить. Ты, сам выбираешь свой путь, но ты не можешь жертвовать ради себя жизнью другого. Я понимаю почему это случилось с Долой, а например не с моей матушкой или бабушкой, потому как ни моя бабка, ни мать никогда бы не пожертвовали душами своих детей, чтобы продлить свою жизнь на земле. Ответь мне Святозар, ради собственной жизни смог бы ты пожертвовать моей душой?

– Что ты, отец, никогда, никогда, – воскликнул наследник и так резко подскочил на сиденье, что больной бок снова дал о себе знать острой болью, Святозар муторно застонал и поспешно схватился за него рукой.

– Ну, чего ты, – расстроено сказал отец, и, протянув руку забрал у сына пустую чашу, да поставив ее около своего сиденья. – Я спросил тебя, потому что я сам никогда бы не пожертвовал душой своего сына ради себя. Нет… силы зла, знали лучше Долу чем я…

– Отец, мать ошиблась, – прислоняясь к спинке сиденья спиной и продолжая тереть бок, заметил наследник.

– Ошибся ты, – добавил Ярил и взволнованно провел пальцами по деревянной поверхности ручки сиденья. – Она же поступила первый раз необдуманно и непростительно, второй раз пожертвовала Эрихом, а затем еще и отдала тебя…. Тебя, беззащитного младенца, Нуку и разрешила увезти. А если бы слуги Нука убили тебя, ведь ты тогда не был защищен магией ДажьБога…

– Я тоже об этом думаю, отец, почему Нук и его люди не убили меня, – задумчиво произнес наследник, и пристальнее вгляделся в подпрыгивающее на поленьях пламя огня, может стараясь в нем, в этом желтом, теплом источнике жизни, найти разгадку мучающих его вопросов. – Наверно они думали, что я уже защищен… та печать, что была у меня на руке, без сомнения спасла мне жизнь.

– Значит, Богомудр все же где-то поступил, верно…. И благодаря этой печати, сохранил себе жизнь, – молвил правитель и улыбнулся, отчего враз разгладились морщины на его лбу. – Так что сын, как видишь если кто и виноват в трагедии нашей семьи, и в том, что душа нашего Эриха в полоне, то это явно не Богомудр. Это не ты мальчик мой дорогой, а это подлый Нук и…. и моя любимая жена Дола. Надеюсь, ты это теперь осмыслишь, и перестанешь себя изводить, потому как я хочу, видеть тебя прежним веселым и довольным мальчиком. Я понимаю, что груз прожитых жизней лежит на тебе, но заговор ты уничтожил, книгу Вед пробудил, ученика себе нашел и я думаю, единственное, что ты должен еще сделать это помочь своему брату Эриху. Матери же ты ничем не обязан, сначала она позволила оторвать тебя от семьи, позже когда ты вернулся, ни разу ни захотела прижать тебя к своей груди, а когда на тебя напал Эрих и убил, не смогла найти в себе силы, все это прекратить. А ведь она видела как плохо тебе, мне и Эриху и все же ради себя, продолжала молчать…

Правитель прекратил говорить, и, откинувшись на спинку сиденья, замер, а в гриднице наступила тишина, прерываемая лишь приятным для слуха потрескиванием горящих дров.

– Отец, – спросил его Святозар, спустя какое-то время. – Так как же нам пока поступить с Эрихом, как нам его защитить от Нука?

– Что ж, сынок, – откликнулся правитель. – Сегодня же я пошлю гонца в город Вегры к Доброгневу и прикажу ему не спускать глаз с Эриха. И я думаю, пока это все, что мы с тобой можем для него сделать, – отец перевел взгляд с полыхающего в камине полена на сына, и, весьма мягко добавил, – Ратибор привез тебе дар от царя неллов. Я приказал пока положить его в своих покоях, пойдем, ты посмотришь, а после Вячко и Борщ перенесут их в твою опочивальню.

– Нет, отец, я не возьму себе этот подарок, он мне не нужен. У меня есть меч ДажьБога, кольчуга, шлем и щит, которые ты мне подарил, – пояснил Святозар и принялся вертеть перстень на пальце. – Я думаю, что оставим дар царя неллов для Тура. Когда он пойдет на