ее, влюблюсь в нее или узнаю причины ее жестокой выходки.

— Скажи мне почему, — настаивает она, ерзая у меня на коленях.

Мое тело вытягивается по стойке смирно, но я заставляю себя сосредоточиться на разговоре. — Я с детства интересовался наукой и нейропсихологией. Я пошел в больницу к одному из друзей моего отца и попросил сделать МРТ. Я не должен был это делать, но я заплатил за это деньгами своей мамы, и они были счастливы принять меня.

— Это все еще не "почему", Даррел. Почему ты решил, что сканирование мозга убедит меня обратить на тебя внимание?

— Я не хотел, чтобы ты меня замечала. Я хотел показать тебе доказательства.

— Доказательства чего?

— То, как ты заставила мой медиальный островок засветиться.

— Перевод.

— Мои… датчики удовольствия.

Она качает головой. — Вау.

— В то время это казалось хорошей идеей. И мне нечего было терять. В любом случае, через несколько дней я заканчивал школу. Я подсунул результаты сканирования мозга и записку в твой шкафчик. Я не думал, что кто-то заметил меня, но, очевидно, я ошибался.

— Не могу поверить, что Эрик подменил твое сообщение. — Ее губы становятся твердыми. Улыбка сползает с ее лица. — Я дам ему по шее, если когда-нибудь увижу его снова.

Потирая пальцами ее руки, чтобы успокоить, я добавляю: — Это было действительно давно.

— Он все равно должен извиниться. Я знаю, что у меня нет оправдания. Я была неправа в том, что сделала. Даже если бы ты прислал мне эти мерзкие фотографии, для этого не требовалось публично позорить тебя. Но, по крайней мере, у меня была причина.

— У Эрика тоже была причина. Я подкрадывался к его девушке.

Санни закатывает глаза. — Не будь смешным.

— Тот странный парень в толстовке, которого ты помнишь, он… я действительно тогда наблюдал за тобой. Я сменил класс только для того, чтобы заметить тебя, идущую по коридору. Я искал тебя, когда ты тусовалась со своими друзьями в кафетерии. Встреча с тобой была самым ярким событием моего дня. — Я провожу рукой по задней части шеи. Мое лицо горит, и мне не нужно смотреть в огромное зеркало, чтобы понять, что мои уши краснеют. — Произнося это вслух, я кажусь жутким сталкером.

— Нет, это не так.

— Будь честна.

— Ладно, немного. — Она переплетает наши пальцы, и это заставляет меня почувствовать себя немного лучше из-за ее мнения о подростке-Дарреле. — Может, и хорошо, что ты никогда не разговаривал со мной. Я была бы груба с тобой. Я бы не смогла оценить, какой ты удивительный парень.

— Или, может быть, мы были бы вместе раньше.

— Я была слишком поверхностна. Я… я бы все испортила. — Она пытается слезть с моих колен, но я крепко держу ее. Голос Санни срывается. — Даррел, как ты можешь даже смотреть на меня после того, что я сделала?

— Как я могу не смотреть на тебя?

— Я разрушила твою жизнь.

— Это слишком драматично. В твоих устах нет ничего необычного.

— Не надо шуток.

— Я не боюсь. — Я прижимаю ее к себе. — Я чувствую облегчение. — Она не злится на меня за то, что я скрывал от нее правду. Она не убегает. Я наконец-то могу вздохнуть спокойно. — Ты могла бы разозлиться на меня.

— Разозлиться?

— Из-за того, что я тебе этого не говорил.

— Как я могу злиться на жертву? — Она хмурится. — В этом нет смысла.

— Хм.

— Я уже не тот человек, каким была в старших классах.

— Я знаю.

— Это тебе причинили боль. Я должна провести остаток своей жизни, заглаживая вину перед тобой.

— Мм. Мне нравится, как это звучит. — Я прижимаюсь носом к ее щеке, наслаждаясь сиянием ее присутствия. Кто, черт возьми, знал, что честность так освежает?

— Почему ты всегда носил толстовку с капюшоном? — Спрашивает Санни, прижимая пальцы к моему лицу.

— В детстве мы с сестрой много переезжали. Я знал, что недолго буду посещать Джон Херст, поэтому моей единственной целью было стать незаметным. Я не хотел, чтобы кто-нибудь замечал меня, и я сам не хотел никого замечать. — Мои глаза обшаривают ее лицо. — Пока я не увидел тебя. Я не мог перестать смотреть на тебя.

— Даррел. — Ее вздох полон сожаления.

Я изучаю ее лицо. Вижу вспышку царственной силы на ее скулах. Чувство вины все еще застыло в ее глазах. Решимость, подчеркивающая ее пухлые губы. Она сильная и уязвимая, с недостатками и совершенная. Она — все.

— После того, как я встретил тебя, я не хотел расставаться с Джон Херст. Это был первый раз, когда я подрался со своим отцом.

— Вы поссорились?

— Нет. — Я прочищаю горло. — Мы подрались. Когда я сказал ему, что хочу остаться, он сказал, что я могу… если бы я победил его в рукопашной схватке.

Глаза Санни расширяются. — Ты серьезно? Это не похоже на здоровое взаимодействие родителей и сына.

Наступает минута молчания, пока Санни выжидающе смотрит на меня, и я набираюсь смелости быть честным с ней. У меня внутри все сжимается, и слова просто не выходят.

Санни обхватывает мое лицо своими теплыми загорелыми руками и шепчет: — Он ударил тебя, Даррел? Твой отец? Он… Это настоящая причина, по которой ты всегда носила толстовку с капюшоном?

— Нет. Все было не так.

— Тогда на что это было похоже?

— Мой отец планировал мою жизнь со дня моего рождения. Он хотел, чтобы я пошел по его стопам, поэтому с пяти лет заставлял меня выполнять учения.

— Какого рода учения?

— Армейские учения. — Я отвожу взгляд. Отогнав воспоминания о тренировках в детстве, когда мой отец смотрел на это и называл меня "жалким неудачником".

— Он все время заставлял тебя тренироваться?

— Да, — просто отвечаю я.

В ее глазах вспыхивает мрачное выражение. Как приближение грозы. — Почему?

Я сжимаю ее руку. — Он думал, что делает меня сильным. Он думал, что моя мама нянчится со мной.

— С твоей сестрой он тоже так поступал?

— Нет. — Я вытираю пот, выступивший у меня на затылке. — Девушек нужно защищать, а мужчины должны быть защитниками. Вот что он сказал. Я не смог бы никого защитить, если бы не умел драться.

— Как долго это продолжалось?

— Пока мне не исполнилось пятнадцать.

— Клэр знала, что он так с тобой обращался?

Я делаю паузу.

— Даррел, она знала?

— Она знала. — Я быстро моргаю. — Мы никогда не говорили об этом. До ночи, когда она умерла. Клэр позвонила и попросила меня пойти с ней на могилу отца. Я сказал ей, что не буду. Она спросила меня, почему я такой упрямый, когда папа так сильно