– Вещь? Какую?

– Человека убили. Мы полагаем, что он оставил в номере улику, которая поможет найти убийцу. Улика очень явная. Завтра утром мы с криминалистами ее заберем.

– Как вы узнали об этой вещи?

– Появился свидетель, мисс Хан.

– Какой свидетель? Отель пустует…

– Вовсе нет. В здании находились два свидетеля, не считая Али. Буду признателен, если вы предупредите владельцев о завтрашнем визите во избежание недоразумений. Разумеется, я могу и сам это сделать…

– Нет, – сказала она. – Я их предупрежу. Это все?

– Да. – Я повесил трубку, дрожа всем телом.

Скажусь больным, чтобы не дежурить с Сатти. Пусть сам хоть разок напишет рапорт. Засяду у отеля и посмотрю, не наведается ли туда кто-нибудь до выдуманного приезда криминалистов.

– А, кстати…

Я обернулся. Констебль Блэк стояла, прислонившись к стене, и с улыбкой наблюдала за мной.

Она уже переоделась в гражданское и, несомненно, радовалась тому, что сдает смену.

– Вами сегодня интересовались, детектив-констебль…

– Кто?

– Симпатичная миниатюрная девушка. Энн. Фамилию не помню, но я записала.

Я нахмурился.

Ее выражение лица тут же изменилось.

– Энн? Зачем вы с ней виделись?

Констебль Блэк отшатнулась. Я и не заметил, как подступил к ней.

– Кто-то проник в ее дом на Йорк-роуд.

Энн. Энни. Моя сестра.

– Она не пострадала?

– Нет, ее не было дома. Дверь вышибли и перевернули все вверх дном. Наверное, хулиганы-подростки…

– Что она сказала?

– Что в районе часто такое случается…

– А обо мне?

Блэк уже сожалела, что открыла рот.

– Просто спросила, не знаю ли я вас…

– Что вы ответили?

– Что немного знаю, что вижу иногда. Слушайте, я не хотела встревать между вами…

– Ничего. – Я попытался вдохнуть. – Простите. Спасибо, что сообщили. – Я мрачно пошагал по коридору, спиной чувствуя взгляд Наоми. Мне казалось, что стены смыкаются вокруг меня. На улице стояла удушающая духота. Я достал телефон, просмотрел все звонки.

Искал Бейтмена.

Он все время засекречивал номер, но теперь настала пора поговорить. Это была очередная угроза с его стороны. Я гипнотизировал взглядом экран, желая, чтобы он зазвонил.

– Пока, – сказала Блэк, обходя меня.

– Констебль, – позвал я ее.

Она обернулась:

– Я уже не на службе…

– Наоми. Вы сейчас очень заняты?

– А что?

– Мне нужна помощь.

Я рассказал ей, что собирался наблюдать за «Палас-отелем», но возникли срочные дела. Наверное, вид у меня был отчаявшийся, потому что она согласилась меня подменить.

– Если кто-нибудь войдет или выйдет, звоните мне. Ни к кому не приближайтесь.

Мне хотелось самому быть там и посмотреть, как будут развиваться события, но сейчас в списке приоритетов это дело сдвинулось на последнее место. Бейтмен вломился в дом моей сестры и все там разгромил. Последний раз Энн пыталась связаться со мной год назад, когда увидела мою фотографию в газетах. Рядом со словами «коррупция», «наркотики», «позор». Тогда я не отозвался. Мне было стыдно. Наверное, ей непросто было решиться спросить о человеке, который намеренно ее игнорировал.

Бейтмен снова свел нас вместе.

Я попытался придумать, за что ему можно было бы предъявить обвинение. Хоть какое-нибудь. В голову пришел единственный вариант. Я отмел его как недоказуемый. Сестра стала искать меня после того, как дверь в ее доме вышиб психопат. Я надеялся, что она не знает, какая опасность ей грозит. И не узнает. Вдохнув поглубже, я сел в машину.

Впервые я попал в этот дом, когда здесь билось сердце преступной империи, и меня, как и всех остальных, ненадолго завлек ее недосягаемый и невозмутимый властитель. Он был молод, красив и обаятелен. Происходил из респектабельной семьи и демонстрировал расчетливое торгашеское отношение к человеческим слабостям.

Его белоснежная улыбка была чем-то вроде маски, а сам он неизменно вызывал множество вопросов. Почему им так интересуется полиция? Каков источник его невероятных доходов и впечатляющей финансовой независимости? Что случалось потом с девушками, которые проводили время в его обществе? Сначала их боготворили и превозносили, водили в рестораны и ночные клубы, но стоило им сказать, сделать или подумать что-то не то, как они исчезали. Одних находили в унылых промзонах провинциальных городишек в лучшем случае с фингалом, в худшем – с проломленной грудью. Других больше никто и никогда не видел. В свое время этот дом был знаменит вечеринками. Ритмичная, как биение сердца, музыка доносилась из окон и сотрясала стены, но теперь тут было тихо. Дверь открыла молодая женщина на последних сроках беременности. Красавица-негритянка с невероятно гладкой, сияющей кожей. В ответ на мое оторопелое молчание она спросила:

– Вы кого-то ищете?

– Да, старого друга.

Мрачноватую холостяцкую берлогу переделали в нечто более светлое и респектабельное. В холле висели те же картины, но в гостиной больше не было телевизора. Где-то играла современная фортепианная музыка, вдоль стен тянулись книжные стеллажи.

– Сейчас найду его, – улыбнулась женщина.

Я сел, не веря в то, что действительно сюда пришел. Вошедший в комнату человек на мгновение замер. Тоже не поверил своим глазам. Потом подошел ко мне и с улыбкой похлопал по плечу:

– Эйдан Уэйтс! Давненько не виделись.

– Целую вечность. Прости, что без предупреждения…

– Ничего страшного. Ния, – обратился он к своей подруге, которая, улыбаясь, вошла в комнату следом за ним. – Эйдан – мой старинный друг. Принесешь нам выпить?

– Конечно. Приятно познакомиться, Эйдан. Что будете?

Я улыбнулся:

– Я всегда пью то же, что и он…

– Если я правильно помню, Эйдан предпочитает коньяк. – Во взгляде моего собеседника отразилась вся история нашего знакомства.

– Сейчас принесу, – сказала Ния, выходя из комнаты. – За меня выпейте, Эйдан.

Когда дверь за ней закрылась, хозяин дома уселся напротив меня.

– Поздравляю, – сказал я. – Очень милая.

– К черту твои комплименты, – сказал он сухо. – Ты и здесь?

– Не знал, что ты завел семью.

Он улыбнулся:

– Не знал, потому что я не хотел. И то, что ты заявился без предупреждения, ничего не меняет. Говори, что нужно.