– Ты, ты и ты, – сказал Тави, указывая на легионеров. – Поднимите этих идиотов. – Он подошел, собрал брошенное на землю оружие и сунул его под мышку, как охапку дров. – А ты… – сказал Тави, когда Нонус поднял темноволосого легионера, – как твое имя?

Тот прищурился, но промолчал.

– Твое дело, – сказал Тави и зашагал обратно к лагерю.

На него, словно ведро ледяной воды, вдруг обрушилась паника.

– Алеранец! – раздался голос Китаи.

Тави бросил мечи и прыгнул вперед, разворачиваясь в воздухе. Темноволосый легионер выскользнул из рук Нонуса, но теперь он держал в руке жуткий кривой нож. Он попытался ударить Тави клинком в горло, однако нож прошел в волоске от кожи Тави, который умудрился перехватить руку и дернуть нападавшего, тот пошатнулся, и тут его подвело сломанное колено.

Он закричал и упал, но тут же снова стал подниматься, сжимая нож в руке.

Китаи спрыгнула с крыши склада и приземлилась прямо ему на спину. Она ухватилась за гребень шлема одной рукой, а другой за ворот туники и с жуткой гримасой ударила его головой о деревянный настил причала, планки лопнули под его лицом, и голова застряла в пробитой дыре.

Затем Китаи схватила его за плечи и повернула.

Шея легионера сломалась с громким треском.

– Во́роны! – выругался Тави, подскочил к телу легионера и попытался нащупать пульс; однако тот был мертв. – Я хотел, чтобы он заговорил, – сказал он Китаи.

Кошачьи зеленые глаза Китаи засияли в темноте еще сильнее.

– Он хотел тебя убить.

– Конечно хотел, – ответил Тави. – Но теперь мы не узнаем, кем он был.

Китаи пожала плечами, наклонилась и подняла кривой нож, лежавший рядом с неподвижной рукой трупа.

– Кровавый ворон, – сказала она.

Тави посмотрел на клинок и кивнул:

– Похоже на то.

– Субтрибун Сципио? – позвал его Макс.

– Иду! – крикнул в ответ Тави.

Он посмотрел на других легионеров, которые не сводили с него глаз.

– Кто вы такой? – тихо спросил Нонус.

– Умный солдат, – спокойно ответил Тави, – знает, когда нужно держать язык за зубами. Для одного дня ты уже испортил вполне достаточно.

Нонус сглотнул и отсалютовал.

– А теперь возвращайтесь в лагерь! – громко приказал Тави.

Он поднял мечи легионеров, а кривой каларанский нож засунул за пояс.

– Что теперь? – тихо спросила Китаи.

– Мы все расскажем Сирилу, – ответил Тави. – Отведем к нему Эрена, Янара и остальных. Командир примет правильное решение. – Над их головами вспыхнули новые красные молнии, и Тави содрогнулся. – Пойдем. У меня такое чувство, что мы не можем терять времени.

Глава 27

– Исана! – прогрохотал Джиральди. – Домина, мне очень жаль, но времени больше нет. Просыпайтесь.

Исана еще несколько мгновений пыталась оставаться в благословенной темноте сна, но заставила себя открыть глаза и сесть. Она чувствовала себя невероятно измученной, и ей хотелось только одного: снова лечь.

Но она не могла себе этого позволить.

Исана заморгала, прогоняя сон.

– Благодарю тебя, центурион.

– Госпожа, – с поклоном сказал Джиральди и отступил от ее постели.

Верадис подняла глаза, она сидела рядом с лежавшим в ванне Линялым и держала в своей ладони руку потерявшего сознание раба.

– Прошу прощения, домина, – со слабой улыбкой проговорила целительница. – Сегодня у меня был всего один час.

– Все в порядке, Верадис, – ответила Исана. – Если бы вы не давали мне возможности немного поспать, я бы так долго не продержалась. Могу я еще немного…

Верадис снова кивнула все с той же слабой улыбкой:

– Конечно.

Исана вышла на несколько минут, чтобы привести себя в порядок, а вернувшись, опустилась на колени рядом с Верадис. Ее рука осторожно заняла место ладони целительницы, и она вновь включилась в магический процесс борьбы с инфекцией, поселившейся в теле воина. Когда она в первый раз передавала управление исцелением Верадис, это оказалось сложным маневром, возможным только благодаря тому, что их стили работы с магией походили друг на друга. За последние двадцать дней повторение превратило передачу в обычное дело.

«Возможно, ты сбилась со счета и пошел уже двадцать первый день», – устало подумала Исана. Или девятнадцатый. Дни сливались один с другим, над городом сгустились тяжелые грозовые тучи. Даже сейчас они без устали мерцали от вспышек молний, но дождь так и не пролился на землю, постоянно окутанную сумерками, и отличать один день от другого стало трудно.

И все же Исана с огромным трудом продолжала тяжкий процесс магического исцеления, ведь другой надежды у Линялого не было. Однако без Верадис, которая давала ей возможность поспать час или два, он давно бы умер.

– Как он? – спросила Исана, устраиваясь на стуле, с которого встала Верадис.

Молодая целительница снова связала мягкой веревкой руку Исаны с ладонью Линялого.

– Тление немного отступило, – тихо сказала она. – Но Линялый слишком долго находится в ванне, и он почти ничего не ест. На его коже начали появляться язвы, которые… – Она тряхнула головой, вздохнула и продолжила: – Вы знаете, что произойдет потом.

Исана кивнула:

– Его начнет одолевать другая болезнь.

– Он слабеет, домина, – сказала Верадис. – Если в самое ближайшее время его состояние не начнет улучшаться…

Их разговор прервался, когда дверь в комнату распахнулась.

– Госпожа Верадис, – напряженно произнес легионер в доспехах. – Вам нужно торопиться. Он умирает.

На лице целительницы появилась усталая гримаса.

– Не знаю, смогу ли я вернуться, – едва слышно сказала она на прощание Исане.

Исана коротко кивнула. Верадис повернулась и вышла из комнаты быстрой и уверенной походкой.

– Опиши ранение, – сказала она на ходу.

Они услышали, как легионер рассказывает о тяжелом ударе молота.

Джиральди посмотрел им вслед.

– Домина, – сказал он. – Вам следует поесть. Я принесу бульон.

– Спасибо, Джиральди, – тихо ответила Исана.

Старый солдат вышел, а она снова занялась исцелением.

Боль, которую Исана испытывала, когда входила в контакт с заразой, наполнявшей кровь Линялого, не уменьшилась ни в малейшей степени. Однако она стала чем-то знакомым, и с течением времени Исане становилось все труднее отличать ее от накопившейся в ее теле усталости – и теперь боль уже не имела для нее значения.

Она устроилась поудобнее на своем месте, ее глаза оставались открытыми, но взгляд был устремлен в пустоту. Зараза существовала в ее сознании как четкий образ внутри Линялого. Она представляла ее в виде кургана, сложенного из круглых камней, массивных и тяжелых, но все же их можно было сдвинуть с места. Исана дождалась момента, когда ритмы биения ее сердца и дыхания совпадут с биениями сердца и дыханием раненого. Затем она мысленно подняла ближайший камень, отнесла его в сторону и выбросила в воображаемый бегущий поток. И