Как только эта субстанция достигла балкона, дым развеялся, а из-за его завесы показался Кэнтон, лорд-изменник, хозяин замка, бывший хозяин. Он был в грязной простецкой рубахе, без портков, босой. Пояс его был перемотан веревкой, той веревкой, на которой его совсем недавно повесили, вернее, тем, что не сгорело, когда Ваал освободил его от пут виселицы. На этой веревке висела подвязанная за глазницу маска, которая некогда была золотой, а нынче стала грязной, серо-черной.

Кэнтон бросил лишь мимолетный взгляд на тот прекрасный вид, который открывался с балкона. После возвращения на родину он был в покоях отца всего несколько раз. Тогда, конечно, ему было не до того, чтобы любоваться видами. Это было словно в прошлой жизни, теперь Кэнтон смотрел на мир совершенно иными глазами. Впрочем, это и было в прошлой жизни.

Кэнтон вошел в господские покои. Его приемный брат, жалкий самозванец и по совместительству его убийца, преспокойно возлежал на гигантском ложе с балдахином, беззаботно предаваясь сладким снам. Или не очень? Неважно, скоро час его торжества закончится.

Желудок мертвеца скрутило, он заурчал. Кэнтон почуял запах своего убийцы, он слышал, как бьется его сердце – ровно, спокойно, размеренно, но громко и уверенно. Кэнтон хотел есть! И его жалкий соперник станет его едой!

Руки вампира задрожали, он сделал шаг вперед, и только тогда обратил внимание на то, что рядом с самозванцем лежал кто-то еще. Кэнтон присмотрелся – это была принцесса Анна, дочь покойного короля, та, с которой он когда-то был помолвлен. Нет, он не любил ее и не завидовал мерзавцу, ведь в прошлой жизни его сердце принадлежало другой. Его просто поражала наглость его «братца». Кем он был раньше? Никем – оборванцем из вонючей подворотни, которому судьба улыбнулась лишь потому, что сердце князя, потерявшего жену и чьего сына забрали в качестве политического заложника, дрогнуло перед страданиями этого мальчугана. Он поднялся из грязи в князи и очень не хотел вернуться обратно, поэтому он всегда боялся Кэнтона, завидовал ему. Завидовал в том числе и тому, что Кэнтон должен был взять в жены дочь короля. Да и вообще, Дэним всегда хотел занять его место. Теперь этот мерзавец уверен, что он победил, наверняка считает себя властелином мира. Ну, ничего, сейчас вампир спустит его на землю. А пока пусть голубки поспят еще немного.

Вампир осмотрелся. В углу на манекене покоились его алые доспехи, рядом лежал алмазный клинок в ножнах. Кэнтон аккуратно, облачился в свою экипировку. Он теперь сын ночи и может быть бесшумным в любой ситуации. Он прикрепил к поясу маску Ваала, взял в руки меч и сел на стул напротив кровати.

Некоторое время он смотрел на сладкую парочку, а затем достал меч из ножен и пощекотал ледяным кончиком клинка ногу приемного братца, которая так зазывно торчала из-под одеяла. Дэним отдернул ногу и что-то вяло пробурчал сквозь грезы сновидений. Кэнтон повторил операцию. Самозванец заворочался, но опять не проснулся. Тогда мертвец резко вонзил меч в ступню предателя. Не глубоко, он не хотел, чтобы эта тварь разоралась от боли на весь замок.

Самозванец ойкнул и сразу сел на кровати. Их взгляды встретились, как мечи схлестываются в битве. Они молча смотрели друг другу прямо в глаза. Кэнтон с улыбкой наблюдал, как меняется лицо его убийцы. Видимо, Дэним сначала подумал, что он все еще спит, но теперь он смотрел на вампира самым испуганным взглядом из тех, что доводилось видеть мертвецу когда-либо.

– Здравствуй, братец, не ожидал меня увидеть? – с усмешкой поинтересовался Кэнтон.

Мерзавец хотел было вскочить, но вампир сжал кулак, и предателя придавило магической силой к кровати. Подлец судорожно дергал руками и ногами, но невидимые путы крепко сковали все его тело. Он наверняка хотел что-то сказать, закричать, позвать на помощь, но Кэнтон сдавил и его глотку, ведь вампиру не нужен лишний шум.

– Думал, ты победил? – Кэнтон неторопливо встал и направился к возлюбленной самозванца.

В этот момент девушка тоже проснулась. Увидев своего прежнего жениха целым и невредимым, она попыталась вскочить, но, запутавшись в одеяле, упала на пол.

– Ты всегда хотел занять мое место, не так ли? – Кэнтон схватил принцессу за волосы и одним мощным грубым движением поднял ее. Девушка пикнула от боли, но, судя по всему, ее дыхание перехватило от ужаса, она не могла ни говорить, ни кричать, а лишь жалобно стонала. Самозванец же наблюдал за происходящим ошарашенными глазами. – Ну и как, ты доволен? Тебе нравится?

Вампир прижал принцессу Анну к стене и укусил ее в шею. Он глубоко вонзил в нее свои зубы, держал ее челюстями, как капканом. Сначала девушка судорожно заколотила по спине мертвеца кулаками, но по мере того, как он пил ее кровь, сила ее ударов ослабевала, потом они замедлились, а затем и вовсе прекратились.

– Знаешь, чем благородный человек отличается от твари? – спросил Кэнтон, покончив с принцессой. Он отпустил ее тело, и оно с глухим стуком упало на пол. – Благородному человеку не надо кого-то стирать в порошок, чтобы доказать свое превосходство.

Кэнтон взял с маленького столика, стоящего подле кровати, золотую чашу и подошел к самозванцу.

– Я не собирался тебя ни казнить, ни травить, ни выгонять из замка, я готов был оставить тебя при дворе, как того хотел отец. Но ты решил, что тебе этого мало. – Вампир взял руку своего названого брата и перерезал ему вены. – Ты решил, что ты можешь свергнуть меня. Знаешь, также считали и завистники моего бога, они тоже его предали. – Кэнтон спокойно читал свою проповедь, покуда наполнял кубок кровью убийцы, покуда жизнь самозванца медленно, но верно, по капле покидала его. – Но вы не учли того, что твари никогда не побеждают. Справедливость всегда торжествует. Возмездие настигает каждую ничтожную мразь. А правосудие никогда не бывает приятным… – Мертвец, наполнив чашу, сел напротив своей жертвы и начал постепенно ее осушать. – Если ты подсудимый, конечно.

Дэним был еще жив, его рука свесилась с кровати, а на полу постепенно образовывалась багровая лужа. Вампир внимательно следил, как умирает его убийца.

– Ладно, братец, думаю, мой приговор тебе понятен, поэтому не буду тебя утомлять. Пока у тебя еще есть время, лучше попроси у Солнца прощения за свои грехи, если ты в него еще веришь. – Кэнтон был бы не против еще почитать нотации этому ублюдку, пока он не сдохнет, но до его слуха донеслись отдаленные крики – остальные вампиры вошли в город. А это значит, что бессмертному пора идти. Он залпом допил содержимое кубка и направился к выходу из господских покоев.

Заклятие, парализовавшее Дэнима, постепенно слабело, и он тихо, из последних сил прошептал:

– Не-на-вижу…

Кэнтон остановился, усмехнулся, развернулся и подошел к своему убийце, с которым они теперь поменялись местами.

– А я тебя – нет. – Вампир склонился над самозванцем, он вбивал свои слова ему прямо в ухо: – Я тебя всего лишь презираю.

Бессмертный ушел, а его названый брат вскоре испустил дух. Он умер в своей постели, умер бесславно, как размазня. Его стражникам повезло чуть больше, они погибли, как мужчины, ибо Кэнтон был уже сыт. Они даже попытались оказать сопротивление, но, само собой, безуспешно.