— Значит, на носу у вас маячит рубиновая свадьба. А какого вы года рождения оба, если это не секрет?

— У нас разница в четыре года, — это уже сообщил продавец. — Я родился в двадцать первом, а моя жена четырьмя годами позже.

— Значит вы, мистер, родились в год Петуха, а уважаемая миссис — в год Быка. Таким образом, у вас крепкий патриархальный брак, поскольку ваши знаки из одного астрального дома. У вас, скорее всего, один ребёнок, причём это девочка, поскольку у вас, мистер, я вижу глубокую ямочку на подбородке. И мне кажется, что она родилась в один из ваших годов, поскольку в таких браках это часто случается.

— И какой же это год? — не скрывая своей заинтересованности, спросила продавщица.

— Если вы поженились вскоре после двадцати, тогда это либо 45_й, либо 49_й год.

— Фантастика — наша дочь Сюзен родилась как раз в день окончания войны — 8 мая 1945 года, — не скрывая своего восхищения, воскликнула продавщица. — Так вы сами астролог?

— Нет, я только учусь, — ответил Столетов, сопроводив свои слова всё той же обворожительной улыбкой. — Однако извините, но мне надо спешить, поэтому позвольте с вами попрощаться.

И галантно поклонившись, он покинул магазин. Всё что ему было надо, он с успехом узнал. Книжной лавкой на Финчли-роуд, где так часто любил бывать советский разведчик Дмитрий Кузнецов, владел человек, который хорошо разбирался в астрологии.

15 апреля 2020 года, среда, Москва, режим карантина, развилка на МКАД

Когда Белла Шорина подъехала на своём «Фольксвагене» к развилке, она сразу увидела того, с кем назначила здесь встречу — Вилкиса Салюнаса. Он стоял возле своего внедорожника, припаркованного на обочине и, дымя сигаретой, разговаривал с кем-то по мобильнику. Однако едва он увидел автомобиль своей любовницы, как тут же прервал разговор и стал ждать, когда женщина к нему подойдёт.

— Ну, что там у тебя произошло, Белочка? — вынимая сигарету изо рта, спросил Салюнас, слегка приобняв возлюбленную за талию.

— У меня не получилось, — коротко ответила женщина.

— Что именно? — не скрывая своего удивления, спросил Салюнас.

— То самое, о чём ты меня просил по поводу мужа.

— Ах, вот ты о чём, — догадался, наконец, о сути проблемы возлюбленный Беллы. — И что стало препятствием?

— Собака, щенок.

— У вас же не было никаких собак? — продолжал удивляться мужчина.

— А теперь появился. Муж подобрал на улице полуживого пса и теперь он живёт у нас.

— И ты хочешь сказать, что какой-то щенок помешал тебе сделать то, о чём я просил?

— Этот щенок похлеще любой взрослой собаки — он меня буквально преследует, — не в силах сдержать своё раздражение, заявила Белла. — Из-за него я пролила ту гадость, что ты мне передал.

— Так избавься от этого пса — в чём проблема?

— Пробовала, но муж заявил, что щенок будет жить у нас.

— Чёрт-те что у вас в доме происходит! — всплеснул руками Салюнас, отстраняясь от женщины.

— Волчонок, но мне деньги очень нужны, — вновь беря возлюбленного под локоть, произнесла Белла.

— Какие ещё деньги, если ты не выполнила того, о чём тебя просили, — раздражённо ответил Салюнас и высвободил свою руку из женских объятий.

Однако, увидев, как женщина сникла после его жеста, внезапно принял другое решение.

— Прости меня, Белочка, за резкость, — обнимая собеседницу за плечи, произнёс Салюнас. — Просто я слегка расстроился из-за твоего сообщения. Но всё ещё можно исправить.

— Но я пролила жидкость, — напомнила Белла своему любовнику то, о чём она сказала ранее.

— Речь не о ней, а о другом. Стань моими ушами возле своего мужа. Ситуация в медиасфере сейчас всё больше накаляется и твой муженёк может что-то затевать по этой части. Короче, нам важна любая информация о его планах: с кем встречается, какие темы собирается освещать в своих блогах, кто будет в них сниматься. Сможешь?

— Проще простого, — сопровождая слова улыбкой, ответила Белла и добавила: — Любая женщина обожает подглядывать и подслушивать. Только пообещай мне, что с мужем ничего не случится. Я не хочу быть замешанной в каком-нибудь криминале.

— Я же тебе говорил, что это обычные медийные разборки — бизнес-шпионаж в чистом виде, — ответил Салюнас.

— В таком случае, ты можешь дать мне аванс, Волчонок? — снова беря любовника под руку, спросила Белла.

— Обычно я это делал после того, как ты меня ублажала, — ответил Салюнас, глядя в глаза любовнице.

— Ты предлагаешь это сделать прямо здесь? — удивилась женщина.

— Не прямо здесь, а в моём автомобиле, поскольку в твоём «Фольксвагене» это будет неудобно.

Едва он это произнёс, как Белла высвободилась из объятий любовника и первой направилась к вместительному внедорожнику.

15 апреля 2020 года, среда, Москва, режим карантина, районная прокуратура и церковь

Во второй половине дня Микис Сатриади по прозвищу Грек отправился в районную прокуратуру, где было заведено дело о самоубийстве сотрудника ОВД «Пресненский» Леонида Ложкина. Дело вёл следователь Софрон Мотин, которого Микис хорошо знал за его любовь к «бакинским» купюрам — то бишь, «баксам» (долларам). Вот и сегодня гость, едва войдя в кабинет, с ходу спросил у следователя, сколько будет стоить просмотр видеозаписи с камер наружного наблюдения на Патриарших прудах, на которых был запечатлён момент самоубийства Ложкина. И хозяин кабинета, взяв клочок бумаги и авторучку, начертал на ней корявым почерком пятизначную цифру. Микис тут же отсчитал деньги и бросил их в стол, который был предупредительно открыт. Руками к этим купюрам их новый обладатель не прикасался, накрыв их сверху газетой «На Пресне», при этом заметив:

— Но сразу предупреждаю, что смотреть там особо нечего.

— Почему? — поинтересовался гость.

Вместо ответа следователь развернул к гостю монитор компьютера и, постучав толстыми пальцами по клавиатуре, нашёл нужную запись. И вскоре Микис, который уселся на край стола, увидел на экране двух полицейских, которые шли по аллее Патриарших прудов. Присмотревшись, гость без труда узнал в них своих знакомых — Аркадия Немыкина и Леонида Ложкина, которые работали у него наркодилерами. Пройдя несколько десятков метров по аллее, полицейские внезапно остановились и, жестикулируя руками и шевеля губами, явно с кем-то стали общаться. Но вот с кем именно, было непонятно, поскольку на видео никого рядом с «копами» не просматривалось.

— Что за ерунда? — поднял глаза на следователя Микис.

— Вот и я говорю, что ерунда — нечего смотреть.

— С кем они разговаривают? — снова переведя взгляд на монитор, спросил гость.

— Судя по всему, сами с собой.

— Что ты мелешь, быть такого не может!

— Почему же не может — очень даже может, если «дури» обкушался.

— Какой ещё «дури»?

— Ладно,