Водный дракон взревел и, лишенный магическогоисточника, заметался над прудом. Сообразив, что сейчас произойдет, Меф поспешилпокинуть котлован. Кое-как выполз и на четвереньках побежал к кустарнику, то идело оглядываясь. Затем, спохватившись, вскочил и сделал несколько большихпрыжков. Тут рев потока перешел в удар, и водный дракон грудью обрушился впруд. Взметнувшиеся волны толкнули Мефодия в спину, сбив его с ног. Волна,слабея, прокатилась по нему и схлынула, превратив газоны в раскисшую грязь.

Меф с омерзением поднялся. Он был мокрым игрязным. Разбитая скула саднила. Обернувшись, он обнаружил, что пруд обмелел надве трети. К счастью, меч не был потерян, хотя ножны и исчезли. Его отполированное,с множеством зазубрин лезвие сияло.

– И Йора хотела, чтобы я это выпил! Я непросто тронут! Я умилен! – проворчал Меф, вспоминая пузырек.

Лебедь, круживший над прудом, стал снижаться,явно собираясь сесть где-то впереди, в парке. Тревожная мысль настигла Мефодия.Подозрение, поначалу случайное, усилилось и стало уверенностью, когда Буслаеввспомнил, за кем охотился водный дракон. Уверенный, что не ошибся, он побежалпо размокшей траве к тому месту, где, как ему казалось, опустился лебедь. Небосмазывалось. Плясали красные листья барбариса. Весенний парк начал своесумбурное кружение. Опасаясь, что выдохнется еще до начала боя, Меф перешел сбега на быстрый шаг, и мир вскоре восстановился в прежних своих жесткихграницах.

Место, где по логике вещей сел лебедь, былоуже где-то близко. Меф сосредоточился и взглянул на мир истинным зрением. Силавошла в него, отхлынула к глазам, и Буслаев увидел сокрытое. Мефодий скользнулвзглядом по влажным, отогревшимся стволам, в которых, поднимаясь от корней, упорнопульсировал древесный сок. Под землей, скрытые подгнившей листвой, деятельношевелились личинки. Дождевые черви протачивали извилистые ходы. Под одним издеревьев, мирно оплетенная корнями, была закопана проржавевшаявинтовка-трехлинейка. В двух десятках метров к северу, под молодым кустарником,угадывался желтый человеческий череп, след давней разбойной истории. Многоемогла рассказать наследнику мрака эта внешне благополучная земля.

Глаза, как всегда, быстро уставали отистинного зрения. Виски начинали ныть от напряжения. Однако валькирии Мефпо-прежнему не видел. Каким-то образом ей удавалось скрываться. Шаг за шагом онпрошел добрую четверть парка и вышел к ограде. «Я потерял ее! Забрал слишкомвлево!» – решил Меф.

Он повернулся и сделал с полсотни шагов, когдаклинок вдруг полыхнул у него в руках. В тот же миг сверху, с кленовых ветвей,на которые Меф, признаться, и не смотрел, спрыгнула тонкая девичья фигурка. Подплащом блеснул серебристый нагрудник. В правой руке девушка держала копье.

Мефодий, готовый ринуться на нее с мечом,остановился в недоумении. Почему-то он представлял себе валькирию иначе.Суровой усатой теткой с красными губами, золотыми зубами и жесткимирастрепанными волосами. А тут симпатичная девчонка его лет... Просто такрубануть ее мечом он оказался не готов.

– Валькирия? – спросил Мефнедоверчиво. Девчонка, помедлив, кивнула. Мефодий ощущал ее испытующий,внимательный взгляд.

– Та самая? Которой Лигул бросил вызов?

– Лигул? Так Лигул или ты? – быстропереспросила Ирка.

– Уже не важно. Будем считать, чтоя, – резко ответил Меф.

– Почему не важно?

Ирка смотрела на Мефа и понимала, что он ее неузнает. За год Мефодий сильно изменился. Вырос, стал крепче. В лице появилосьчто-то гордое и отчужденное. Это была печать мрака. Ирке стало горько. Горько,потому что в сердце у нее все еще жила прежняя нежность к Мефодию. Нет ничегоболее живучего, чем безнадежная любовь. Взаимная любовь может наскучить. Любовьстрастная перейти в дружбу или ненависть. Но любовь неразделенная окончательноникогда не покинет сердце, так прочно ее цементирует обида.

– Почему не важно, кто бросилвызов? – повторила Ирка.

– Потому что ты умрешь! – сказалМефодий, поднимая сияющий меч.

Ирка взглянула на копье в своей руке.Интересно Буслаев понимает, что она могла с легкостью метнуть его, даже неслезая с дерева? Или у него с логикой вообще маленько не того? Типа не дружим ине разговариваем?

– Ты хочешь жить? – грозно продолжалМеф.

– Хочу. Даже очень, – сказалавалькирия, решив проверить, к каким последствиям приведет такой ответ.

Во взгляде Буслаева мелькнуло презрение.

– Признаться, я ожидал от гвардии светабольшего. Ну, не важно... Если хочешь жить – отдай копье, которым ты ранилаДаф, и верни Ирку! – потребовал Буслаев.

– Вернуть кого? – быстропереспросила юная валькирия.

Первая часть обвинения была слишком нелепой,чтобы имело смысл вообще ее оспаривать.

– Ирку! – сердито повторилМеф. – Ты ошибаешься, если считаешь, что можешь безнаказанно нападать натех, кто мне дорог.

«Ого! Да мне польстили! Оказывается, я емудорога! А если и не дорога, то, во всяком случае, ему не совсем на менянаплевать», – подумала Ирка с грустью.

– А как ты узнал, что там, в доме, неИрка? – спросила валькирия с внезапным интересом.

Сказала и тотчас пожалела. Заподозрив издевку,Меф гневно шагнул к ней.

– Там, в коляске, жалкая подделка. Тысама это знаешь, иначе не посылала бы своего слугу проверять заклинание ивозвращать чашки! – крикнул он.

– Моего слугу? Ты об Антигоне?.. Ну ичто! А ты напал на него! – сказала валькирия, как-то очень знакомо исердито вскидывая брови.

Мефодий ощутил смутную тревогу. В этойвалькирии, чей нагрудник так невыносимо, так остро сверкал, отталкиваянаследника мрака, было что-то неуловимо знакомое. Что-то тревожащее его добезумия, неопределимое. Похожее чувство он испытывал, когда разгадывалкроссворд. Случалось, хорошо знакомое, но забытое слово дразнило, теребилопамять, надежно ускользая в решающий миг.

– Его всего лишь поцарапал кот!.. А тыметнула копье в Даф в отместку, не так ли? В Дафну, которая никогда ничего тебене сделала! – крикнул Меф.

– Я? Я ничего не делала. Неужели тыдумаешь, что я единственная валькирия в этом городе? – с обидойвоскликнула Ирка.

Меф недоверчиво усмехнулся.

– Да уж конечно! Так я тебе и поверил...И некромага, конечно, натравила на меня тоже не ты! – сказал он.

Ирка подалась к нему, забыв о мече.

– Багрова? Он встречался с тобой? –спросила она с ужасом.