– Ну и что? – спросил Эссиорх.

– Даф была ранена копьем холода.

– ЧТО? – Эссиорх порывисто шагнул кСэнре.

Улите почудилось, что он на нее наброситься.Сэнра на мгновение отпрянула, но справилась с собой и с вызовом подаласьвперед. В ее нехорошо прищурившихся глазах, в усмешке, тронувшей губы, Эссиорхпрочитал ответ на так и не заданный вопрос.

– Ты! Сказал он хрипло. – Я знаю:ты!

– И что из того? – спросила Сэнра.

– Змея! Но зачем ты тронула Дафну?

– Я встретила изменницу на рассвете исразу узнала ее. Страж света, бежавший из Эдема и переметнувшийся к мраку. Онасхватилась за флейту, я – за копье… Дальше все произошло само собой: победилсильнейший, – неохотно процедила Сэнра.

Эссиорх сжал кулаки, с трудом сдерживая себя.Улита случайно взглянула на его лицо, и ей стало жутко. Она-то думала, что ееЭссиорх смирный светлый ягненочек, а тут такое!

– Она схватилась за флейту, чтобы напастьна валькирию? Кого ты обманываешь, зачем? – повторил он.

Сэнра ощущая себя неуютно, оглянулась наоруженосца.

– Возможно, первой начала я, а она лишь пыталасьзащититься. Какая теперь разница? Она изменница. Вопрос исчерпан, –сказала она.

Эссиорх покачал головой.

– Вопрос будет исчерпан тогда, когда тыперестанешь быть валькирией и с погасшим эйдосом вернешься в лопухоидный мир.Ты опасна для света больше чем мрак. К встрече с мраком свет готов. Ты жеразишь исподтишка. Тьма уже пробралась тайком в твое сердце… – проговорил он.

– Бред! Я ненавижу мрак и уничтожаюего! – крикнула Сэнра.

– Свет не может ненавидеть, даже еслиречь идет о мраке! Свет пылает, он горит, он хочет изменить, исправить.Ненависть вообще не его чувство. Мрак обманул тебя! Проник в трещину твоейдуши, как дым проползает в замочную скважину, и занял ее, – печальносказал Эссиорх.

Улита заметила, что остальные валькирии тожесмотрят на Сэнру и во взглядах их нет явного сочувствия. Скорее – сомнение.

– Я метнула копье в предательницу! Онаизменила свету и должна была умереть! Я убила бы ее еще тысячу раз, – невыдержала Сэнра.

– А вот тут ты ошибаешься. Ты не убилаее. Она ранена, но жива, – сказал Эссиорх.

– Жаль, я не знала этого прежде. Но онавсе равно умрет. Возможно, мучения пойдут ей на пользу. Она сотни раз пожалеето свете, который предала! – с нехорошей усмешкой сказала валькирияхолодного копья.

Во всей фигуре ее было нечто маниакальное,убежденное.

– Она никого не предавала. Она ещеребенок! А ты подняла на него руку! – сказал Эссиорх.

– Ребенок? Которому столько столетий?

– Да, ей уже много веков. Но это векаЭдема – легкие как пух, которые проходят как один день. Века юности и покоя.Сейчас же она все больше становиться обычной человеческой девчонкой! Она почтиуже ею стала, иначе ты никогда не смогла бы нанести стражу света раны своимкопьем! – сказал Эссиорх.

– Откуда ты это знаешь? Даже если всетак, как ты говоришь, – какая теперь разница? Свет объявил ее в розыск?Вот я ее и нашла! – пренебрежительно воскликнула Сэнра.

Взгляд Эссиорха стал холодным, как лезвие еекопья.

– Ты нашла не ее! Ты нашла неприятности.Я ее хранитель. Ее боль – моя боль! – сказал он.

Сэнра быстро оглянулась на своего оруженосца.Улита заметила, что тот едва заметно придвинулся к своей госпоже и сдвинул налокте щит. Ведьма, опытная в подобных вещах, тут же поняла, как действует Сэнрав бою. Оруженосец мгновенно выдвигается вперед и прикрывает ее щитом, в товремя как сама Сэнра либо метает копье, либо из-под щита наносит удар копьем.

– Так вот почему Даф ничего не сумеласделать своей маголодией! Она была отражена магическим щитом валькирий. Не такли? – сказала с презрением Улита.

Последнее самообладание оставило Сэнру.

– Умри первая, ведьма! Потом – он!Хранитель изменницы – сам изменник! – крикнула она и, не глядя, закинуланазад руку, ожидая, что в ней сейчас окажется копье.

Однако схеме, сотни раз опробованной и всегдаудачной, ныне суждено было дать сбой. Улита налетела и толкнула мрачногооруженосца Сэнры плечом. Тот не упал, удержался-таки, но точная координация егодвижений была нарушена. Он покачнулся. Сэнра, рука, которой была уже занесена взамахе, схватилась не за древко копья, а за его наконечник и вскрикнула,порезавшись.

Страшный, омерзительный, как у гарпии, крикдалеко разнесся в лабиринтах новостроек. Перехватив копье другой рукой, онабросилась на Эссиорха. Однако он уже поднял руку на уровень глаз Сэнры.

– Non fructificat autumno arbor, quaevere non floruit[4], –быстро, но отчетливо произнес хранитель.

Сэнра застыла. Кольчуга и нагрудник со звономсоскользнули с ее тела. Копье и щит выпали из рук оруженосца. Он попыталсяподхватить их с земли, но закричал: они обожгли ему руки. Сэнра зашипела.Последним с головы упал шлем. Улита увидела, как валькирию окутал золотойкокон, быстро теряющий свой цвет и наполнявшийся чем-то серым, дымным.

Крича, Сэнра попыталась вырваться из кокона.Она освобождалась от него, как человек разрывал бы паутину. Тщетно. Порванныйкокон вновь срастался. Валькирия упала и каталась по земле, визжа, какполуночная ведьма Другие валькирии расступились, чтобы катавшаяся по травеСэнра не коснулась их. Нет, не страх двигал ими. То, что случилось с Сэнрой,было им, увы, слишком ясно. Такое в истории случалось со многими слугами света,которым суждено было забыть свой путь.

Дымный кокон треснул и разомкнулся.Торжествующе взвизгнув, Сэнра метнулась к своему копью. Улита хотела наступитьна древко, но Эссиорх покачал головой. Этого можно было и не делать.Собственное копье оказалось для Сэнры неподъемным и обожгло ей руки так же, каки ее оруженосцу.

Поняв, видно, что произошло, Сэнра призналасвое поражение и с достоинством выпрямилась. Улита едва узнавала ее. Теперьперед ними стояла немолодая женщина с обрюзгшим и неприятным лицом. Собственныйоруженосец смотрел на нее с ужасом.

– Ты думаешь, ты победил, Хранитель?Отняв у меня силу – ты отнял ее у света! – сказала она.

Эссиорх покачал головой.