— Хорошо! — выкрикнул Реджи. — Хорошо! Я не говорил ни с кем, кроме Кэмпбелла. Карлтон слишком важный, да и Балантайн не лучше. В доме Доранов нет мужчин; Хаусман, старый ворчун, живет в другом конце площади, никогда ни с кем не разговаривает. Кэмпбелл самый полезный малый, не такой самодовольный. Не пугается собственной тени, если надо что-то предпринять. И он тоже тормозил расследование.

— Конечно. — Питт сказал это с иным смыслом, нежели тот, который Реджи мог уловить. — Спасибо, сэр. Это был полезный разговор.

— Будь я проклят, если знаю почему!

— Если из этого разговора что-то получится, то вы в конце концов поймете, а если нет, то это не имеет значения, — ответил Питт. — Благодарю вас, сэр, и желаю хорошего дня.

— До свидания, — нахмурился Реджи. — Глупый болван, — проворчал он себе под нос. — Слуга проводит вас до двери.

Питт все еще не знал, что он ищет. Но, по крайней мере, знал, где искать.

Постучав в дверь Кэмпбеллов, инспектор попросил разрешения поговорить. Его приняли и провели в комнату для утренних приемов, где Мэрайя писала письма.

— Доброе утро, мэм, — сказал он, не выказав удивления.

— Доброе утро, мистер Питт. В данный момент мой муж занят, но он будет рад вскорости увидеть вас, если вы готовы подождать.

— Да. Благодарю вас.

— Хотите чем-нибудь освежиться?

— Нет, спасибо. Я не хочу отвлекать вас от дел.

— Вы пришли, чтобы говорить с моим мужем об убийстве доктора Больсовера?

— В частности и об этом.

Мэрайя была очень бледна. Может, нездорова? Или сказывается переутомление от опеки над Софи?

— Почему мой муж должен что-то знать об этом деле? — спросила она.

Томас понял, что не стоит уворачиваться от правдивого ответа. Она может даже неумышленно ему помочь. Может быть, узнала что-то от Софи, не придав этому большого значения…

— Он был единственным человеком, которому мистер Сотерон признался, что доктор Больсовер его шантажировал, — ответил он.

— Реджи сказал Гарсону? — медленно спросила она. Ее бледность уже пугала. Питту казалось, что она может упасть в обморок. Была ли она действительно больна? Или знала что-то о своем муже, чего он даже не мог предположить?

Ответ пришел мгновенно.

Елена!

Стареющий мужчина, успешный, уверенный в себе, с достоинством и властью, не свободен, чтобы жениться на ней… был ли он ее любовником? В голове Питт перебирал множество новых возможностей. Но почему убийство? Хотела предать его? Объявить открыто о его отцовстве? Он запаниковал и убил ее в этом пустынном саду?

Мэрайя наблюдала за инспектором. Лицо ее было вполне спокойным, глаза — ясными. Она выглядела как женщина, наблюдающая казнь, женщина, которая не боится смерти.

— Да, — ответил он на вопрос, который, казалось, был задан несколько часов назад.

— Я поняла. — Она встала и подобрала свои юбки. — Благодарю вас за то, что вы сказали мне, мистер Питт. У меня есть работа наверху. Могу я уйти? Мой муж будет очень скоро. — И, не дожидаясь ответа, она медленно выплыла из комнаты, держа спину прямо и подняв голову.

Прошло еще минут десять, прежде чем вошел Гарсон Кэмпбелл. Питт полагал, что тот находился дома, в другой комнате. Но Гарсон так топал ногами, когда шел, словно только что вошел с холода. И… он не тер руки.

— Ну, в чем дело, Питт? — спросил Кэмпбелл, оглядев его сверху донизу и не скрывая презрения. — Ничего более о Фредди Больсовере я не знаю, кроме того, о чем рассказал вам раньше. — Он стоял перед камином, широко расставив ноги, немного покачиваясь взад и вперед.

Что-то мелькнуло в голове Питта. Человек, которого он видел давно и совсем в другом месте. Человек, который топал ногами при ходьбе даже летом. Больной человек. Видение младенцев в саду вернулось к нему. Вспухшая голова того, который был похоронен глубже. Он вспомнил ребенка Елены.

Через мгновение в его голове возник ответ, такой ясный и простой, как портрет младенца.

— Доктор Больсовер знал, что вы болели сифилисом? — спросил Томас, не повышая голоса. — Когда Реджи Сотерон сказал вам, что Фредди шантажировал его, вы поняли, что рано или поздно Больсовер поймет важность того, что знает, и попытается шантажировать вас. Вы убили его до того, как он посмел это сделать. Так же, как вы убили Елену еще до того, как ее патологичный ребенок появился на свет. Такой же, как и те, что зарыты в саду на площади. Или она обнаружила, что вы больны? И вы не могли доверить ей вашу тайну… Не имеет значения, как все это происходило.

На какой-то момент нерешительность отразилась в глазах Кэмпбелла. Затем он почувствовал уверенность инспектора, и его лицо исказилось от ярости.

— Вы кровожадный ханжа. Вы издеваетесь. — Он произнес это тихим голосом, полным муки. — Я был заражен, искалечен этой болезнью, когда мне было тридцать лет. Пятнадцать лет я умираю. И не похоже, что процесс быстро закончится. Я медленно гнию изнутри. Боль будет становиться все сильней и сильней, пока я не стану парализованным грязным овощем в кресле. Люди, видя меня, будут шептаться и хихикать! А вы стоите и читаете мне мораль, как будто вы избегнете этой судьбы… Да, вы правы! Вы удовлетворены? Даже моя собственная жена смотрит на меня так, будто я неприкасаемый. Она не дотрагивается до меня уже более года. Елена была проституткой. Когда она узнала о болезни, то впала в истерику, и я ее прикончил… Фредди был слезливым шантажистом. Конечно, я убил его. Через какое-то время он явился бы и ко мне.

Кэмпбелл держал руку за спиной, и прежде чем Питт понял, что тот собирается делать, он развернулся с ножом для бумаг, схваченным со стола, где Мэрайя писала письма. Лезвие описало дугу и не коснулось груди Питта лишь потому, что он сам бросился вперед, поскользнулся на краешке ковра и стал тяжело падать, ударив при этом Кэмпбелла. Оба они рухнули в камин.

Питт выкарабкался, встал на ноги, уже готовый ударить снова… Кэмпбелл лежал не двигаясь. Сначала Питт решил, что он притворяется. Затем увидел голову Кэмпбелла на каминной решетке и небольшое пятно крови.

Он подошел к двери и крикнул слугу. Его голос звучал громко и почему-то истерично.

— Пойди и позови констебля, — сказал он, как только слуга появился. — И доктора, быстро!

Мужчина уставился на него, не двигаясь.

— Иди выполняй! — завопил Питт.

Слуга выскочил из двери, даже не удосужившись надеть пальто.

Питт вернулся в комнату и выдернул шнур от колокольчика из гнезда. Он знал, что внизу начнется суматоха, но его это не беспокоило. Шнуром он связал запястья Кэмпбелла, туго, насколько мог, и оставил его лежать на спине. Тот тяжело дышал, но все еще был без сознания.

Питт хотел найти Мэрайю, но решил, что для нее будет лучше, если сначала уберут Кэмпбелла. Для нее все это будет весьма неприятно, даже если она не станет свидетелем его ареста.