ног старика. Милосердным было бы пристрелить несчастного. Прикончить наповал, прежде чем полетят искры.

Но что будет после? Здесь мало буси, но толпа отследила бы его, а чистильщики заставят Йоши визжать от боли. Вероятно, прикуют цепью к Алтарю чистоты вместо старика, чтобы он пел в такт пляске пламени, пока огненные языки будут лизать кожу.

Самым разумным было бы превратиться в призрака. Ускользнуть на станцию Киген. Купить билет на север с помощью этих железок якудза. Вернуться к Хане и к войне, которая и решит будущее страны…

И что дальше?

Возглавить армию? Маршировать в строю? Послать орду крыс-трупоедов против Землекрушителя?

Что потом, мальчик?

Трущобная крыса из сточной канавы. Вот он кто. Здесь его война. Его город. Родная дыра.

Киген – прекрасная уродливая шлюха, которая кормила Йоши грудью. Единственное место в мире, где он чувствует себя как дома. И если он собирается потратить деньги, то это с таким же успехом можно сделать в Кигене, а не на каком-нибудь гребаном поле боя, засыпанном пеплом.

Деньги можно прекрасно потратить на кого-то из своих, а не на клан, который с радостью подставил бы Йоши несколько месяцев назад.

Нечистый. Проклятый. Запятнанный. Без разницы. Было в старике и Йоши что-то общее. Чувствовалось в них обоих нечто, что Гильдия жаждала устранить.

И какой бы ни являлась причина, если Гильдия хотела, чтобы это исчезло, значит, за это стоило бороться.

И умереть?

Йоши сглотнул. И вспомнил выражение глаз той женщины – жены Джентльмена, закричавшей на монстра, которым он чуть не стал.

Он все еще мог бы стать им. Даже сейчас.

«МНОГОЕ МЕНЯЕТСЯ СО ВРЕМЕНЕМ».

Голос Буруу с привкусом грома звенел в черепе.

«ОБЛИК ГЕРОЕВ, ТОЧНО».

Из глубины груди у него вырвался вздох.

Тогда к черту все это.

И он открыл клапан давления железомёта.

К черту.

И он двинулся вперед, проталкиваясь сквозь толпу, бумажные зонтики и соломенные шляпы, черные одежды и желтые ухмылки. Чувствуя, что вокруг него дети из сточных канав: сотня глаз у него на затылке. Йоши достиг края площадки, замер на верхней ступеньке, чистильщик повернулся и взглянул на него горящими и налитыми кровью глазами.

Он уставился на Йоши. А мальчишка, худой, грязный, посмевший приблизиться, поднял правую руку, сжимающую оружие из стали, и нажал на спусковой крючок, нежно, будто впервые поцеловался.

Железомёт взревел. Раздались звон, дребезжание и грохот. Гильдийцы закружились на месте. Толпа разразилась криками. Истерика. Бесчинство. Шок.

А потом из мира вообще исчез всякий смысл.

Прямо в центре Пылающих камней сверкнула вспышка белого света, сферическая, ослепляющая. Раздался беззвучный взрыв, края площадки окрасились полупрозрачным кроваво-красным. В воздухе распространился запах испаряющейся чи, топливопроводы в атмоскафандрах чистильщиков лопнули, извергая клубы иссиня-черного дыма. Гильдийцы содрогнулись, упали на колени под тяжестью латуни, стрекочущие мехабаки на груди замолкли, и в ту же секунду в толпе нарисовалось несколько человек.

Всего полдюжины. Трое мальчиков примерно возраста Йоши – первый, резкий и проворный, угловатый. Второй, высокий и смуглый, с перекошенными чертами лица и выступающей нижней челюстью, словно кто-то слишком часто ронял его в детстве.

У третьей, маленькой и жилистой девочки – и не сильно страшненькой, если вы дадите себе минутку рассмотреть ее как следует, – темные волосы заплетены в косички.

Остальные трое представляли собой разношерстную команду: высокий мужчина с поджарыми мышцами и кожей, как у голодного призрака. Подросток, бледный, как только что пришедшая смерть. И женщина – боги, старуха, – отбрасывает в сторону плащ, и у нее из спины разворачиваются восемь длинных хромированных рук.

Но глаза Йоши были прикованы к трем мальчикам, высоко поднявшим боевые дубинки. На каждом была уваги с короткими рукавами, несмотря на ядовитый дождь, как будто они хотели, чтобы люди увидели шрамы от ожогов там, где раньше красовались ирэдзуми.

Никакого клана. Никакого владыки. Никакого хозяина.

Кагэ.

По толпе побежала рябь паники и смятения, нарастающая по мере того, как мальчики обрушивали боевые дубинки, колотя беспомощных гильдийцев, пока у них не раскололись шлемы, не почернели горящие глаза, а по каменным плитам у их ног не просочилась сквозь латунь густая красная жидкость.

– Мы – Кагэ! – воскликнул первый мальчик. – Сжатый кулак. Звучный голос. Пламя. Сжигающее Гильдию Лотоса, чтобы освободить Шиму от власти отвратительного сорняка! – И он указал на других членов группы – подростка, мужчину и женщину с руками-лезвиями. – Они когда-то были гильдийцами, но теперь восстали против зла, которое гнездится в пятигранной яме для рабов! Если те, кто родился в Гильдии и ее лжи, увидели правду, то почему не видите вы? – Он прищурился, взглядом отыскав торговца, который привел на суд старика.

Тот до сих пор сжимал пальцами свои бочонки с чи.

– Почему ты не видишь?

Йоши, спотыкаясь, спускался по ступенькам, в ушах звенело, глаза были прикованы к железным ящикам. Пока мальчик с перекошенным лицом расстегивал кандалы старика, Йоши приподнял крышку с одного из нетронутых сосудов и наклонился. Когда он опустил руку, с поверхности поднялись темные частички и заплясали, как пыль в луче солнца. Черные, жирные, воняющие застарелой кровью и палеными волосами.

Пепел…

Йоши посмотрел на коробку, разорванную во время ритуала испытания, проводимого чистильщиком, треснувшую по швам и вывалившую внутренности на поверхность. Зачерпнув пригоршню, выпустил ее из кулака, и та рассыпалась сухим порошком, превращаясь в грязь на ладони под брызгами черного дождя.

Грязь.

Йоши моргнул, слегка принюхавшись.

Просто обычная грязь.

Что за чертовщина…

– Бусимены. – Старуха предупредила товарищей, и ее голос вернул Йоши в реальность. – И гильдийцы. Они приближаются.

– Пошли, – невнятно пробормотал мальчик с перекошенным лицом.

Йоши потянулся к черным, как кремень, глазам, раскинувшим сеть по городу, к тысячам мелким ублюдков в переулках и на углах, которые видят всё. Люди в железных нагрудниках приближались с севера и востока. Мужчины в сверкающей латуни, сопровождаемые шлейфами иссиня-черного дыма, тянулись в восточном направлении от капитула, который буквально выплевывал их в воздух.

И Йоши схватил мальчика, который произносил речь перед толпой, резко прервав его, когда тот повернулся, чтобы бежать.

– Нет, – сказал Йоши. – Они идут вон оттуда.

Шестеро повстанцев уставились на Йоши, переводя взгляд с железомёта, дымящегося в его руке, на чистильщика, мозги которого размазало по булыжной мостовой.

– Я тебя знаю? – спросил мальчишка.

– Нет, мальчик Кагэ. – Йоши приподнял шляпу. – Но я знаю тебя. И Юкико. И Каори. И маленькую хорошенькую Мичи. Тебя и твоих друзей. Всех.

Трое мальчишек изумленно моргнули и обменялись растерянными взглядами.

– Позже у нас будет достаточно времени, чтобы поболтать, друзья.

Йоши кивнул на юг, в сторону Доктауна.

– А пока следуйте за мной.