– Господарцева – это женщина, уважаемый Антон Павлович. Она, как выяснилось, ваш бывший народный заседатель.

– Почему – «бывший»? – улыбнулся Струге. Ему все стало понятно с самого первого упоминания фамилии «Господарцева», но сейчас он, понимая, что скоро признает поражение, желал вволю насладиться нервозностью посланца Лукина. – Если она женщина? Бывшая – так будет правильнее. И потом, насколько мне известно, она – не бывший, а ныне действующий. Или ее Игорь Матвеевич уже перевел на другую работу? Полагаю, на повышение? Так что же пишет в своем заявлении Инна Тимофеевна?

– Она излагает страшные факты. – Догадываясь, что блуждание вокруг темы обращается против него самого, Сергей Леонидович потянул ухваченные вожжи на себя. – Вы утеряли дело, Струге, а потом, велев своим заседателям и секретарю молчать, нацистскими методами заставили пожилых женщин переворачивать свой кабинет в поисках утраченного. При этом унижали их и пугали расправой в случае оглашения ими данного факта.

Николаев, услышав эту новость впервые, поспешил залезть рукой в карман за платком. Струге поморщил нос.

– А Инна Тимофеевна не писала, что я скакал на ней по кабинету верхом и всаживал шпоры в бока?

Моргунов с Николаевым сделали вид, что не расслышали.

– Жаль. Я всаживал. А Маргарита Федоровна что пишет?

– Нам достаточно одного факта.

– Понятно. Селюкова не повелась…

– Струге, вы не в кабаке, в конце-то концов!..

– Не в кабаке… – согласился Антон.

Казалось, от его бравого моложавого вида не осталось и следа. Он чувствовал это и, не желая показывать свою слабость, стал растирать ладонью лоб.

– Так вот, Антон Павлович. – Моргунов захлопнул папку. – С делами у вас полный ажур. Осталась самая малость. Как вы догадываетесь, оставить без внимания заявление человека, который счел своим гражданским долгом уведомить квалификационную коллегию о волнующих его проблемах, мы не можем. Раз Господарцева утверждает, что у вас пропало дело, значит, это нужно либо подтвердить и сделать соответствующие выводы, или опровергнуть.

– И тоже сделать соответствующие выводы, – напомнил Николаев.

– Ну да, – не без труда согласился Моргунов. – Безусловно.

– Антон Павлович… – Голос председателя сорвался. Он прокашлялся. – Принеси это дело, будь оно неладно… Раз уж Господарцева пишет…

Струге машинально встал и направился к двери.

– Принесите, Струге, – донесся ему в спину довольный голос Моргунова. Казалось, он уже прокусил на шее жертвы отверстие и теперь маленькими глотками стал посасывать горячую жидкость. – Принесите доказательство своей порядочности.

В дверях Струге обернулся.

– Я вам принесу доказательство своей порядочности. А Господарцеву Лукин зря привечает. Она пишет с ошибками и плачет, когда я приговоры оглашаю.

Струге шел по коридору. Минуту назад закончилось все, что связывало его с настоящей жизнью. Последствия такого «доказательства», о котором только что говорил Моргунов, ему были хорошо известны. Судья вылетает из дверей суда с треском, с позором, без иллюзий о том, что в прошлую жизнь когда-нибудь можно вернуться.

Войдя в кабинет, он рухнул в кресло за своим столом и вынул из ящика чистый лист бумаги. Бросив взгляд сначала на Алису, которая сидела, как в школе, сложив перед собой руки, потом – на электриков, которые копошились под потолком, он еще раз спросил:

– Пойдешь работать в «БМВ»?

– Нет.

– Надеешься остаться в суде?

– Нет.

– Тогда на что ты надеешься?

– Остаться с вами в суде.

Струге усмехнулся:

– Милая моя!.. Мои дни, как у ракового больного, сочтены! Перед тобой неудачник, которого свет не видывал. И ты надеешься на чудо? Чудес в судах не бывает, Алиса. Это фантастика. «Алиса в Стране чудес»… Это только в сказках бывает.

«В квалификационную коллегию судей…»

В дверь просунулась седая голова.

– Антон Павлович, доброго вам здоровья.

– Издеваетесь, Старожилов? Опять акт принесли?

– Нет, посоветоваться хотел… – Поняв, что если не послали сразу, значит, не пошлют и сейчас, старик вошел.

– Я же вам сказал: адвокаты на первом этаже! Черт!.. – Поняв, что сделал в тексте ошибку, Струге скомкал лист и выбросил его в урну. – Что нужно?!

– Нужно принять объяснение от гражданина Васина. Ну, вы помните – того самого, которого гражданка Никифорова искусала.

– Какое объяснение, дед?!

– В дело, – уверенно заявил активист Старожилов, хозяин бдительной собаки по кличке Арто.

Струге перешел на яростный шепот:

– Вы что, с бабой справиться не можете?! Прижали бы втроем в каком-нибудь темном месте да потрясли бы малость!.. Она бы вам только спасибо сказала! Да от всех заявлений отказалась! Ходите, здоровые мужики, жалуетесь! Не знаете, что бабе нужно, что ли?! Потом сиди, бредни ваши по ночам разбирай – кто кого куснул не туда, кто кого лизнул не оттуда…

Мужик опешил:

– Это как понимать?

– А вот так и понимай, дед! Дословно! Зажать и – потрясти! Только с чувством потрясти, а не ради отбывания номера! Все, старче! Иди, мне недосуг…

«В квалификационную коллегию судей. Восемнадцатого марта 2003 года мною, федеральным судьей Центрального районного суда Струге А.П., вследствие недостаточно требовательного к себе и своим служебным обязанностям отношения, было утеряно уголовное дело по факту обвинения гр. Цебы, Смуглова и Перченкова…»

«Бред какой-то…»

Струге поморщился.

Алиса взвизгнула – один из электриков выронил из рук пассатижи, и они, оставив на столе секретаря царапину, грохнулись на пол.

– Эй, электрификаторы!.. – рявкнул Струге.

Резко встав из-за стола, по привычке ощущая себя хозяином кабинетного имущества, он возмущенно направился к стремянке.

– Случайно, – пояснил электрик.

– Случайно лишь к гинекологу попадают.

Сегодня Алиса не узнавала своего судью.

– Вы понимаете, – находясь в смущении за собственную неловкость, стал объяснять электрик. – Ваш суд – сплошное неудобство!

– Чем это наш суд вам не приглянулся? – недовольно пробормотал судья, рассматривая царапину на столе.

– Проводка старая, изношенная. Мороки – уйма! Да потолки еще нестандартные. Везде три метра, а у вас – три двадцать. Попробуйте, с такой стремянки дотянитесь! Приходится под ноги всякий хлам подкладывать, а на бумаге, знаете, твердо себя на ногах не ощущаешь…

Струге посмотрел под ноги электрику. Тот был прав. Высоты стремянки явно недоставало, поэтому смышленый малый подложил себе под ноги пачку бумаги, замотав ее для надежности в ватманский лист.