— Проблема не в том, сможем ли мы вернуться или не сможем. Наша проблема в том, сумеют ли они принять нас такими, какими мы станем, когда вернёмся?

Пао мне не ответила, а просто сжала мою ладонь, словно бы говоря этим: всё, все долги выплачены, дела закрыты, прошлое нас больше не держит.

В глазах опять вспыхнуло алым. Мир вокруг нас привычно исчез, но через миг возродился…

Денег хватало впритык, но основная проблема заключалась не в этом. В первую очередь, нам не хватало времени. Судя по названию мира, это звучало как анекдот, однако в реальности именно время оказалось для нас самым невосполнимым ресурсом…

Искать тот «бойцовский клуб», где могли бы держать Анциллу, мы начали в Торговом квартале. Не сам клуб, конечно, а тех, кто мог подсказать, в каком направлении двигаться.

Лоточники, грузчики, мусорщики…

Каталы, карманники, сутенёры, букмекеры, продавцы дури…

С кем только не приходилось общаться, причём, не всегда добровольно с их стороны, чтобы узнать простую, в принципе, вещь: имеются ли в Городе такие места, где можно вживую посмотреть качественный мордобой?

Удивительно, но отвечали нам не слишком охотно, даже за деньги. А если и отвечали, то советовали, как правило, всякую хрень. Типа, на такой-то такой-то улице, в таком-то таком-то доме мы обязательно увидим то, что нам нужно. Каждый адрес мы проверяли. За пятеро суток их набралось около сорока, но все, увы, оказались пустышками. В том смысле, что драки без правил там действительно проходили, но на элитный клуб, какой я запомнил по «карантину», они не тянули. Максимум, на полубандитские междусобойчики или обычную разводиловку для провинциалов.

Ночи мы проводили в небольших хостелах, кои были в большом количестве раскиданы в ближайших от рынка кварталах. На что-нибудь лучшее у нас не хватало денег. Точнее, на само проживание в приличной гостинице их бы хватило, но тютелька в тютельку. А деньги нам требовались ещё и для взяток, вознаграждений осведомителям и прочих расходов, какие бы непременно возникли, когда мы нашли бы Анциллу.

Конечно, мы бы могли заняться их заработком, но только боюсь, что о поисках в этом случае пришлось бы забыть, на них бы у нас не осталось ни сил, ни времени. Местные же, по ощущениям, только этим и занимались — ковали своё финансовое благополучие. Ведь никакое бессмертие не устраняло присущее всякому социуму неравенство. Богатые богатели, бедные беднели, середняки изо всех сил старались выбиться в первую категорию и не попасть во вторую. Многое, если не всё, зависело от начальных условий.

У нас с Пао стартовые условия оказались достаточно неплохими. Все деньги, которые я получил от Мельны, когда уходил искать своих женщин, каждые новые сутки, ровно в ноль-ноль часов, восстанавливались у меня в кармане в прежнем объёме.

У баронессы тоже имелось несколько золотых. Их выделил ей отец, для мелких расходов, в первый же день после её возвращения в родные пенаты.

Как сообщила мне Мела, подобный финансовый бонус полагался всем, кто приходил в этот мир извне, но получить его можно было только в первые сутки и действовал он до тех пор, пока в аурах вновь пришедших ещё оставались белые, алые или золотистые нити. Дальше «правило неснижаемого остатка» уже не работало.

Почему так, подселенка не объяснила, а я не настаивал.

Пао же, вообще, этим вопросом не заморачивалась. Видимо, не считала его чем-то важным. Есть деньги, и хорошо, а как они появляются, её не интересовало. Тем более по ночам, потому что ночи у нас были заняты совершенно другим. Ночами мы предавались разврату, самому что ни на есть разнузданному. Почти как тогда, когда пробирались лесными дорогами из Ландвилия в северные баронства.

Даже не знаю, что на нас находило тогда и сейчас, но противиться этому мы не могли. Кипящая в крови страсть вкупе с бушующими гормонами требовала немедленного и неизбежного выхода, а вновь обретённая молодость делала этот выход настолько горячим, что и у меня, и у Пао буквально крышу друг от друга сносило. В последнюю ночь я даже забыл заблокировать в себе подселённую личность, в результате чего к утру она впала в прострацию и ни на какие запросы не отвечала. Зато, когда наконец очнулась, то устроила мне настоящую выволочку:

«Дир! Ты с ума сошёл?! Вы что творите?»

«А что мы такое творим?»

«Впечатываете себя в этот мир, вот что! Неделя, максимум, две, и вы останетесь здесь навсегда!»

«С чего бы?»

«С того, что я тебе уже говорила: познать до конца барьер вы можете только втроём. Но выбирая одну, ты обязательно теряешь вторую, а с ней и ваш общий шанс. Неужели не понимаешь?»

Я всё ещё не понимал.

«Но мы же ведь ищем её!»

«Ищете! Да! Но только не там и не так. С каждым прошедшим днём желание отыскать её становится всё слабее, хотя вам обоим кажется, что всё идёт так, как надо. Но я-то не вы. Я вижу, что вы ошибаетесь. Дискретное время коварно. Каждому, кто в него попадает, оно предлагает что-то своё, сегодняшнее, такое, что заставляет забыть о вчера или завтра. Тебе и твоей подружке оно предложило бесконечное и безудержное наслаждение. И вы, как я вижу, на это купились. Да-да, просто купились, не понимая, что это обманка, ловушка, что вы потеряете больше, чем обретёте…»

Я слушал её и действительно пытался понять.

«Почему ты считаешь, что мы ошибаемся?»

«Потому что я знаю, — отрезала Мела. — Потому всё это уже было. И если у тебя не выходит понять, то просто поверь. Просто поверь, и всё».

«Как мы должны искать, если ты думаешь, что мы ищем неправильно?» — принял я наконец решение.

«Ты должен искать один», — сказала, как припечатала, Мела.

«Один? Почему один?»

«Потому что прошлое всегда будет противостоять будущему и наоборот. Примирить их может лишь настоящее. Но только обоих… ну, или обеих вместе. А по отдельности, как я уже говорила, противовес исчезнет, и настоящее просто провалится в прошлое или в будущее и останется там навсегда. Так что пока вы ищете вторую твою половину вдвоём, первая, сама того желая, будет этому подспудно мешать. Теперь понимаешь?»

«Да. Теперь понимаю».

Понимание далось мне с трудом.

Мела приказывала прямым текстом, и мне это совершенно не нравилось.

И я до сих пор сомневался. Хотя и не мог не признать правоту подселенки, противопоставляющей двух моих женщин.

Ан в этом противопоставлении казалась мне недоступной для простых смертных богиней, сходящей с сияющих горних вершин лишь к тому, кто достоин встать рядом с ней в сражении со всем миром. Пао же выглядела истинной дьяволицей-суккубой, погружающей попавшего в её сети адепта в пучину бесконечного любовного наслаждения. Две противоположности, две ипостаси идеальной во всех отношениях женщины, в которую они превращались, сливаясь перед влюблённым в обеих мужчиной. Стоило отринуть одну, как на душе появлялась щемящая пустота, которую невозможно заполнить ни любовью, ни страстью, ни преданностью другой половинки единого целого…