«Готовлюсь к Русальей неделе. Князь сказал, что они с Денисом сами все решат в Морце. И без тебя справятся. Тебя уже выпустили из острога»?

Я убрал телефон в карман и взглянул на друзей:

— Баня подождет. А мне нужно съездить кое-куда. Уж простите.

Я развел руками, словно говоря: так уж сложилось. И понимающе усмехнулся Олег:

— Понимаю. Дела амурные. Ладно, в баню придется идти без тебя. Раз уж ее натопили. Поехали, господа гусары. Пора кутить!

Компания потянулась к машине с номерами семьи. Я же спустился на парковку, где меня ждал мотоцикл.

Глава 28

Дом у озера

Дорога вилась впереди мотоцикла. И как бы быстро я ни ехал лента не становилась короче. Она уходила за горизонт, превращаясь в узкую полосу между разделяющую темный массив леса. Это завораживало. Хотелось ехать так целую вечность, позволяя ветру забираться под ворот куртки. Тьма надежно закрыла меня щитками, заменив мото костюм. Она ластилась к моей коже, словно мы расставались на века.

Никогда раньше я не ощущал себя таким живым. Именно сейчас я понял, что с моих плеч свалилась тяжкая ноша. Мне просто повезло, что Воронцов не успел нанести моей семье больше вреда. Иначе я мог бы повторить путь Александра. Если легенды не врут, то мироходца сложно убить. И я бы возвращался до тех пор, пока эти выродки не догадались бы применить один из проклятых ритуалов. Надо обязательно выяснить, откуда взялись книги, по которым учились эти нелюди. В голове билась мысль, что мать вполне могла быть мироходцем. Вероятно, она и возвращалась именно потому, что умела это делать. Странно, конечно, что каждый раз она оказывалась на месте предыдущей смерти. Могла она просто не понимать, что происходит? Отец ведь тоже оказался против собственной воли в ином мире, где попал в острог. Вероятно, о матери больше других мог знать Владимир. Мне стоило спросить его о ней. Я тут же глухо выругался. От него, пожалуй, дождешься информации. В свое время он отказался от старшего сына. Потом смирился со смертью жены. Затем упрятал в склеп родного брата. Вот же семейка! И угораздило меня оказаться с ним одной крови. Отец года. Оставалось надеяться, что Денис смог унаследовать хоть что-то от другого предка, который подарил темным силу противостоять бедам и биться за своих. Вдруг младший брат сможет стать достойным князем. Сам я совершенно точно не хочу быть главой семьи. От одной только мысли возглавить род у меня во рту появлялась горечь. Я не хотел власти. Да и славы не хотел. Но стоило признать, что она позволяла жить так, как мне желалось. Она давала свободу быть собой. И это мне было по вкусу.

Меж тем мотоцикл подкатил к заправке, на которой не так давно я с товарищами укротили семейку бандитов. Двери здания были заколочены, а на досках кто-то намалевал надпись «продается». По асфальту перед входом в магазинчик ветер гонял мелкий сор. Торговок с ягодами не было видно. Я подкатил мотоцикл в тень деревьев и прошел по небольшой тропинке, чтобы пройти к озеру. Берег было не узнать. Мусора тут не оказалось. Однако вода неподвижно темнела, затянутая водорослями. Камыш ощерился, словно длинные зубцы частого штакетника.

Внезапно послышался плеск и тонкий смех. Он рассыпался в воздухе хрустальными искрами. Я нахмурился, когда в животе похолодело. Даже без вегвизира можно было догадаться, что тут что-то нечисто. Косы у меня с собой не было. Но хватило ножа, который я вынул из ножен. Тьма обернула клинок, вытянулась вдоль него, образуя древко, и потащило лезвие наверх, чтобы сделать из него полотно. Вскоре в моей руке была точная копия косы, к которой я успел привыкнуть.

— Выходи, — потребовал я негромко.

Плеск повторился, и камыш раздвинулся, словно занавес, закрывающий сцену. Из зарослей вышла невысокая девушка. Она была бледной, с длинными черными волосами, которые закрывали почти все ее тело. Только острые плечи выступали между локонами, словно плавники. Незнакомка двигалась странно, дергаясь при каждом шаге. Я вдруг подумал, что она пытается казаться человеком. И просто старается повторять привычную людям скорость движений. А на деле готова сорваться на бег в любой момент. Быть может, она привыкла, что окружающее пространство было более плотным. Как вода, а не воздух.

— Кто ты? — спросил я, не убирая косу.

Девица склонила голову к плечу, сверля меня жуткими черными глазами, которые занимали половину лица. Ее тонкие губы скривились, а потом их уголки поползли в стороны, обнажая ряды мелких острых зубов.

— Кто ты? — повторила она и моргнула. И все бы ничего, но веки схлопнулись над глазным яблоком не сверху и снизу, а с боков.

— Кто ты… Кто ты… — послышались шепотки откуда-то из-за ее спины.

Между листьями камыша мелькнуло что-то белесое.

— Полынь или петрушка? — внезапно произнесла незнакомка скрипучим голосом.

— Да ты издеваешься? — опешил я, вспомнив старую сказку о русалках, которые спрашивали подобное у наивных парней, которых угораздило в неправильное время оказаться у водоемов.

И стоило кому-то ответить «полынь», как русалки бросались прочь. А от другого выбора несчастного щекотали до смерти и утаскивали под воду.

— Изде…ваешся? — повторила за мной нечисть.

— Ваешься… ваешься… — вторили ей голоса из воды.

— Ты разумная? — попытался выяснить я.

— Полынь или петрушка? — вновь повторила она тем же тоном, что и раньше.

— Петрушка… петрушка… — стонали другие голоса, в которых прорезался голод.

Девушка слегка расставила руки в стороны, и я заметил, что каждый палец соединенный с соседним перепонкой, венчался длинным когтем.

— Ну, хрен с тобой, — я перехватил косу поудобнее. — Выходите поиграть. Потому что… Петрушка!

Она сорвалась с места и оказалась рядом через секунду. Но косой я махнул до того, как мой голос стих. И лезвие вспороло бледное тело. Черные когти прошлись по темной броне с мерзким скрежетом. Русалка непонимающе посмотрела на свою нижнюю часть тела, которая отделилась от верхней и осела на песок. Пахнуло тиной и сгнившей травой.

— Петрушка, — повторил я достаточно громко, чтобы меня услышали другие, те, чьи голоса стали явственней.

Новая русалка выскочила из зарослей бесшумной тенью. Но я был готов. Эти твари вряд ли обладали разумом, потому как каждая новая выбегала на береге после того, как раздавалось заветное слово. И словно сумасшедшая кидалась на меня, разевая пасть. Несколько