«Суд» случился — но вышел оправдательным. К этому можно прибавить, что герой и героиня как будто соревнуются в своем великодушии. И Онегин на первом свидании заявлял: «Примите исповедь мою: / Себя на суд вам отдаю».

Тут нет ничего наигранного, все искренно. Эмоциям позволяется обладать автономией, быть непроизвольными и разными. Неукоснительно решение, и оно великодушно.

В деревне Татьяна упускает повод для разочарования в своем кумире: сила любви героини такова, что и в обиде она не может противиться своему чувству и приемлет Онегина даже оступившимся! «То воля неба: я твоя…» — писала она. Только что он вновь блеснул своим неотразимым обаянием, но обнажил и коварство. Татьяна не отвергает героя, а подтверждает признание!

«Погибну, — Таня говорит, —

Но гибель от него любезна.

Я не ропщу: зачем роптать?

Не может он мне счастья дать».

Интересно: Татьяна будто услышала голос человека, который больше всех ее любит, голос поэта, еще в первую пору влюбленности героини (я уже цитировал этот фрагмент со страшными словами: «Погибнешь, милая…»).

О том, что авторское сопереживание принадлежит к разряду не сбывающихся прогнозов, писал Л. С. Выготский:

«…Пушкин дает ложное направление своему роману, когда оплакивает Татьяну, которая отдала свою судьбу в руки модного тирана и погибла. На самом деле погибнет от любви Онегин»[171]. Однако извлечем из наблюдаемой ситуации максимум. Да, прогноз не сбывшийся, Татьяна не погибла. Но прогноз должен быть правдоподобным. В чем это подобие правды (а лучше — часть правды)? Татьяна могла погибнуть, была готова погибнуть, и если не погибла, то потому, что Онегин (перед Татьяной) не был ни искусителем, ни развратителем. Это правда героинь сентиментальной литературы…

Познание Онегина Татьяной продвинулось в заочной встрече с ним в его опустевшей усадьбе; это важнейший рубеж духовного развития героини[172].

И начинает понемногу

Моя Татьяна понимать

Теперь яснее — слава богу —

Того, по ком она вздыхать

Осуждена судьбою властной…

Фраза «понимать яснее» действует гипнотически. Что парадоксально — она полностью соответствует действительности. Вот только исследователи отправляются искать уточнения на неверном пути.

Сравним. В письме Татьяны: «Кто ты, мой ангел ли хранитель, / Или коварный искуситель…» В обобщающем размышлении (по форме от автора): «Сей ангел, сей надменный бес, / Что ж он?» Заменено только личное местоимение адресата; все остальное — чистый перифраз, с сохранением вопросительной интонации. Где же добавление ясности?

Правда, следом идет обширный перечень определений героя (все они недоброжелательны по отношению к Онегину), но все — в форме вопросов, а не утверждений.

Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон?..

Уж не пародия ли он?

В пушкиноведении очень сильна тенденция нравоучительного противопоставления Татьяны Онегину. Ю. М. Лотман вовсе снял пушкинский знак вопроса и все предположения включил со знаком плюс: «Онегин — „подражанье“, „пародия“, „ничтожный призрак“, „Москвич в Гарольдовом плаще“»[173]. На вопрос, поставленный в романе: «Уж не пародия ли он?», И. М. Дьяконов отвечает торопливо и безапелляционно: «разумеется: „Да, пародия“»[174]; аргументы при этом почитаются излишними.

А тут легко допустить ошибку! В данном эпизоде автор предстает просто повествователем (которому — в том числе и здесь — приходится излагать и чужие мнения), и это маркировано: «Москвич в Гарольдовом плаще». Почему — москвич? Онегин «родился на брегах Невы», на этих же берегах «гулял» с приятелем-автором; поэту ли об этом забыть? Это связи Лариных тяготеют к Москве, в их «зоне» и Онегин, как всякий горожанин, попадает в москвичи. Между прочим, наличие в перечне даже одной заведомо неточной детали не понуждает и все остальные подозревать в неточности, но наличие хотя бы одной неточной детали — знак, что и весь перечень бездумно, без проверки принимать не следует.

Надобно считаться с тем, что откровенно неточная деталь перечня маркирует: хотя перечень дается в форме авторской речи, излагается не авторское, а чужое мнение. Авторское отношение к герою совпадает с отношением героини — и выражено в описании героини (строфой ранее!). Можно утверждать вполне уверенно то, что в пушкиноведении каким-то образом обходится. Лучше узнав Онегина, Татьяна не разочаровалась в нем: если бы разочаровалась, значит, разлюбила бы, а она продолжает любить его. «Яснее понимать» означает для нее не разъединение, а сближение с ее героем.

Несмотря на прямое признание Татьяны-княгини в сохраняющейся ее любви к Онегину в пушкиноведении активна гипотеза о ее разочаровании в герое. Основа гипотезы — неприязнь исследователей к персонажам представленных в кабинете Онегина книг.

Отталкивание от собственных размышлений, даже если они разумны сами по себе, рискованны: они могут плохо накладываться на анализируемый текст. С. М. Бонди находит роковую ошибку Татьяны, когда она делает «неверный, скороспелый вывод о причине сходства Онегина с героями прочитанных ею поэм и романов. Она решает, что Онегин просто в своих чувствах и действиях копирует этих героев, подражает им, строит свою жизнь по литературным образцам»[175]. Я не принимаю это предположение, хотя чувствую его силу: человеку свойственно экстраполировать на других собственные обыкновения, и если Татьяна живет по нормам книжных героев, почему бы ей не допустить, что и Онегин берет в пример — только других героев из других книг. Пушкин, продолжает ученый, иного мнения о герое. «Между тем Татьяна твердо убеждена в правильности своего вывода, и это делает ее положение совершенно безнадежным: она не может разлюбить Онегина и в то же время знает, что это человек, недостойный ее любви, ничтожный подражатель литературных образцов, пародирующий в своем поведении героев модных романов…» (с. 34). Но последнее суждение и делает всю гипотезу нереальной. Татьяна — идейный человек, и у нее ум с сердцем в ладу. Невероятно, чтобы Татьяна любила, если бы ум ее это запрещал.

У Онегина репутация неважная по многим параметрам, не исключение — и читательский. Был эпизод, когда герой пробовал превратить чтение в способ борьбы с хандрой. Результат? «Отрядом книг уставил полку, / Читал, читал, а все без толку…» В самоцельном чтении толку мало, но и то поэт будет вынужден внести поправку: «несколько творений / Он из опалы исключил…» А далее Онегин предстает читателем систематическим. Свидетельствует ключница, показывая Татьяне барский кабинет: «Здесь почивал он, кофей кушал, / Приказчика доклады слушал / И книжку поутру читал…» Онегин не только перечитывал любимые книги. Можно